жалости, а Эллис была слишком далека от того, чтобы демонстрировать жалость к этому мрачному, опасному человеку.
С минуту он молча смотрел на Эллис, потом еле заметно улыбнулся:
— А я вовсе и не думал оспаривать необходимость счищать навоз с ботинок.
…Мне совсем не хочется домой, подумала Эллис, когда они подошли к подъезду. Неожиданно она почувствовала, что не хочет снова остаться одна, не хочет слушать бесконечное тиканье старых часов, дожидаясь, когда же наконец пробьет шесть и можно будет приступить к приготовлению одинокого ужина. И тут она поскользнулась на ледяной дорожке, засыпанной чистым вчерашним снегом. Эллис охнула и напряглась, ожидая болезненного падения на мягкое место, но неожиданно, на полпути к земле, ее подхватили сильные мужские руки.
— Проклятье! — шепотом вскрикнул Нейл, со свистом вдыхая воздух сквозь стиснутые от боли зубы.
От спины боль страшной волной прокатилась по всему телу, холодный пот выступил на лице, зубы заломило от муки. Несколько страшных секунд, показавшихся вечностью, он продолжал поддерживать Эллис, не в силах разогнуться.
Наконец он осторожно опустил ее на землю. Эллис моментально вскочила на ноги. Озадаченная тем, что Нейл позволил себе выругаться при ней, она посмотрела на него и замерла. Одного взгляда на Нейла, согнувшегося пополам, с мучительно сжатыми белыми губами, с лицом, покрытым бисеринками пота, было достаточно, чтобы понять, как он страдает.
Она не посмела упрекнуть его за то, что он подхватил ее, не осмелилась спросить, что же ей теперь делать. Люди, испытывающие такие страдания, очень болезненно относятся к глупым вопросам. Поэтому Эллис просто подождала, пока кончится самое худшее. А когда Нейл начал выпрямляться, она подошла сбоку и обхватила его за пояс, точно так же, как и прошлым вечером.
— У меня остался тот бренди, — просто сказала она. — А ввиду наступающего праздника я сегодня утром купила еще несколько бутылок скотча и бурбона.
Нейл глубоко вздохнул, обхватил Эллис за плечи, и они медленно двинулись к дому Гудингов.
— Пожалуй, мне и впрямь полегчает от глотка крепкого скотча, — процедил он наконец.
— И я так думаю. Но, может, вам стоит принять что-нибудь посильнее? Какое-нибудь сильное обезболивающее?
Он отрицательно покачал головой.
— Но почему? — удивилась Эллис. — Напротив…
Он перебил ее, не извиняясь:
— Я не хочу превратиться в наркомана, мисс Эллис, даже и в лекарственного.
Это вызывало уважение, но Эллис не могла смириться с мыслью, что этот человек обречен терпеть ужасные страдания без всякой возможности хоть ненадолго снять боль.
— Неужели так будет всегда? — спросила она.
— Не знаю.
Уходя на свадьбу, Эллис не отключила отопление, поэтому они с Нейлом вошли в дом через парадное. С явным облегчением Нейл рухнул в кресло-качалку. Точно так же, как делал судья Гудинг, когда его донимал радикулит.
Эллис поспешно налила ему скотча — двойную дозу, хотя он и не просил об этом, и предложила подождать ее, пока она поставит кофе.
Нейл с радостью побудет один какое-то время, подумала она. Ему нужно время, чтобы поморщиться от боли, застонать и поерзать в кресле, устраиваясь поудобнее… Не нужна ли ему теплая грелка? Или он смертельно оскорбится, предложи она ему такое средство? Ох уж эти мужчины, иногда они ведут себя как законченные ослы!
Эллис стояла посреди кухни, дожидаясь, пока закипит кофе, и вдруг… Неожиданно ей показалось, что она смотрит сквозь кривое стекло. Знакомая кухня как-то неуловимо изменилась, привычные домашние звуки сейчас звучали… почти угрожающе.
Растерянно потирая руки, она огляделась. Такое ощущение, как будто… как будто здесь кто-то побывал. Вес вещи вроде бы на своих местах, все как обычно… но почему же ее не покидает это странное чувство?
И тут ей показалось — да-да, показалось, — что краешком глаза она заметила какое-то быстрое движение. Резко обернувшись — сердце молотом било в ребра, — она посмотрела в окно… и ничего не увидела. Ничего. Эллис поспешно подошла и задернула бежевые шторы на всех окнах, отгородившись от ночи.
Что случилось? Что со мной? — раздраженно подумала Эллис, поспешно собирая на поднос кофейные кружки и остатки шоколадного торта, который пекла еще ко Дню детской сказки. Ночные кошмары, идиотский страх перед обыкновенной фотографией, а вот теперь еще… ощущение… ощущение невидимых наблюдателей, следящих за ней.
Эллис содрогнулась и тут же выругала себя последними словами. Она никогда не верила ни в привидения, ни в другую подобную нечисть. Даже ребенком она не боялась ночных обитателей… ну разве что давным-давно, в розовом детстве, когда она была почему-то уверена, что под кроватью лежит в засаде кровожадный аллигатор… Вот уже почти пять лет она живет одна в этом доме, и ни разу ее не посещали никакие страхи.
Взяв себя в руки, Эллис сердито приказала себе немедленно выбросить из головы всю эту чушь и наполнила кружки горячим крепким кофе. Эллис варила отличный кофе. Она вспомнила, что Нейл уже оценил его по достоинству. Хороший кофе — маленькая роскошь, которую позволяет более чем скромный заработок библиотекарши.
Нейл сидел в качалке, глаза его были закрыты, в руках — пустой бокал. Как ни старалась Эллис двигаться бесшумно, стоило ей только войти в комнату, как Нейл немедленно открыл глаза и проследил взглядом за ее движением с подносом к маленькому столику.
Ему не хочется шевелиться, подумала Эллис, устраиваясь на кушетке. Наверное, он нашел удобное положение.
Перегнувшись через стол, она взяла бокал из рук Нейла.
— Еще?
— Нет, спасибо. Этого более чем достаточно.
— А кофе?
— Не откажусь.
Снова наклонившись чтобы не заставлять его тянуться, Эллис подала кружку.
— Вы очень добрая женщина, Эллис Гудинг, — к ее удивлению, вдруг сказал он.
Оторвавшись от своей кружки, Эллис подняла голову и увидела, что ее гость снова закрыл глаза.
— Вовсе нет. Просто я знаю, что такое боль и что значит найти то единственное положение, в котором она почти не ощущается. Я помню несколько случаев, когда без колебания пристрелила бы сиделок в больнице, будь у меня пистолет.
Хриплый короткий смешок в ответ.
— Что ж, такое чувство мне хорошо известно.
— Не сомневаюсь. А как насчет торта?
…Если он чего-то и хочет, то только спать, поняла Эллис несколькими минутами позже. Во время всего вяло тянувшегося разговора глаза Нейла были закрыты, голова откинута назад, на спинку кресла.
Ну и прекрасно, подумала Эллис. Она встала, объявила, что отлучится на несколько минут, и вышла. Однако она вовсе не собиралась возвращаться. Она пошла в спальню, переоделась в джинсы, теплые носки и любимый зеленый свитер. Долго возилась с непокорными волосами, зачесывая их в привычный конский хвост на затылке. Смыла ненавистный макияж, к которому прибегала лишь в самых исключительных случаях… И когда наконец тихонько подкралась к двери в гостиную, то увидела, что Нейл Морфи крепко спит в кресле.
Отлично! Эллис вернулась на кухню и занялась приготовлением ужина — гораздо более обильного, чем обычно. Это занятие отвлекло ее от сгущавшихся за окнами зимних сумерек и от непокидающего
