домой. Здесь все безопасно и знакомо, но точно так же, как при возвращении в дом детства после длительного отсутствия, все казалось Полу немного меньше размером, немного иным, не таким сверкающим, как раньше. У него не было никакой очевидной причины явиться сюда, в этом старомодном читальном зале не было ничего такого, чего он не мог бы найти на футлинге. И все-таки читать рукопись Нанны он пришел именно сюда (и к счастью, его старый электронный ключ не дезактивировали).
Пол все еще оттягивал этот момент, его рука покоилась на папке. Вид из окна был тот же, что он помнил со студенческих лет, только перспектива немного иная, поскольку сейчас он находился пятью этажами ниже. Он видел кафедру метеорологии и район Холменколлен, где прекрасные ели окружают трамплин, возвышающийся слева белой буквой J, он отыскал взглядом телебашню Триваннсторне, сделал глубокий вдох и приступил к чтению.
Пол читал не останавливаясь, перелистывая правой рукой страницы рукописи. Через сорок пять минут он перевернул последний лист, выпрямился и сложил руки за головой. «Да!» — произнес он не очень громко, но все же разбудил девушку, сидящую у входных дверей. Она подняла голову и стала виновато потирать глаза.
Пол всем сердцем хотел верить Нанне, когда сегодня днем та рассказывала ему, насколько важен ее проект и какое значение он будет иметь. Но он почему-то сомневался. Прочитанное очень ему понравилось, и поэтому Пол был немного удивлен, что даже сейчас испытывает некое недоверие. Он снова придвинул к себе рукопись, пролистал ее, перечитал предложение здесь, абзац там. Проект полностью соответствовал его собственным представлениям относительно того, какой должна быть лингвистика: это описание гармонии языка. Выявление связей, изначально скрытых в видимом хаосе сведений, но постепенно проступающих наружу. Это грандиозно. Это формулы природы, узоры языка, всегда присутствовавшие в нем, но скрытые от людей до тех пор, пока наука не обнаружила их. Истинная сущность языка, его выявленная квинтэссенция, переведенная в математические формулы и синтаксические схемы.
Хороший лингвист всегда хороший математик. И именно математические закономерности в проекте Нанны нравились Полу больше всего, он был в восторге от них, его бросало то в жар, то в холод, он почти стонал от удовольствия, сидя в читальном зале кафедры лингвистики на шестом этаже корпуса Хенрика Вергеланна.
Именно об этом он думал в первые пьянящие минуты. Очевидные коммерческие возможности проекта еще не дошли до его рассудка, несмотря на то что Нанна о них говорила. (Это происходило не потому, что Пол — добросердечный идеалист или далекий от реальности эстет, это происходило прежде всего потому, что Пол совершенно не привык думать о языковых исследованиях как о средстве заработка.)
Он вновь перечитал резюме на первой странице, и вновь его переполнил восторг от красоты прочитанного. Кажется, только что он постиг глубинные истины, саму сущность языка. Он пребывал в восхищении, чего с ним давно не было, но он узнал это чувство, он испытывал его в студенческие годы и в то время, когда был стипендиатом. Это восхищение тем, как красиво соткан мир, это одержимость сродни той, какая охватила его позже, когда он обнаружил связи, которые раньше никто не видел и о которых он с восхищением написал сначала в дипломной работе, а потом и в диссертации. Радость открытия.
Он тотчас вспомнил, почему именно языкознанию, и ничему другому, решил посвятить свою жизнь и почему больше всего на свете он хотел стать научным сотрудником в исследовательском учреждении.
Пол всецело отдавал себе отчет в том, что проект Нанны очень близок к завершению, как сошедшийся пасьянс, ей не хватало последних двух-трех карт. И он найдет эти карты и поможет Нанне поместить их на правильное место. Они вдвоем завоюют мир. «РЕВ 21» — на самом деле революционный проект. Пол Бентсен был рад, что Нанна доверилась ему. Он будет в этом участвовать.
— Можешь даже ничего не говорить, — произнес Мортен, когда Пол позвонил ему, чтобы отменить вечернюю встречу, — я уже по твоему голосу понял, что речь идет о неотразимой Нанне.
— Ты прав и не прав, — начал Пол, но, услышав раскатистый смех Мортена на другом конце провода, решил не вдаваться в объяснения. Это не имело никакого значения. Пол был счастлив, он пребывал в профессиональном опьянении, и этого Мортен не способен понять, а у Пола в данную секунду не было сил все это ему объяснить.
Мортен значит очень много для Пола, Пол по-настоящему его любит. Они вместе выросли, учились в одном классе с первого по последний год в школе. Они играли в футбол на поле Фриггфельте и воровали яблоки в саду Уллевол-Хавебю. Мальчишками они сидели на диванах в своих комнатах и детально планировали будущие сексуальные похождения. Они с Мортеном вместе выкурили первую пачку «Принс, Майлд», вместе ездили на языковые курсы, а потом путешествовали по Европе. Пол и Мортен вместе окончили школу, затем один семестр вместе изучали математику, после чего их пути разошлись и Мортен решил получить инженерно-техническое образование, а Пол стал изучать языкознание. Они вместе играют в сквош, говорят обо всем на свете и регулярно встречаются. Иногда они дрались и ссорились, но во всем важном всегда поддерживали друг друга. Мортен был рядом с ним до, во время и после Того происшествия. Он был рядом с Полом, когда тот предал свою возлюбленную Туне. Он был рядом, когда все обнаружилось и роль Пола в случившемся стала очевидна, когда Пол справедливо предстал в образе труса, совершенно несамостоятельной личности, озабоченной признанием со стороны других больше, чем чувствами к той, которую любил. Но Мортен был рядом. Он был рядом с Полом и тогда, когда тот не мог ничего сказать ни в свою защиту, ни в свое оправдание.
Мортен играет большую роль в жизни Пола, гораздо большую, чем многие другие герои этого повествования, например Паульсен или Ханс Хольстейн, но в
Пол захлопнул свой мобильник, прервав разговор с Мортеном, и вернулся в читальный зал.
Светловолосая студентка окончательно проснулась и сосредоточенно склонилась над книгой. Волосы ее были заплетены в две косички, пробор сзади неровен, а шея, проглядывающая между косичками, по- юношески тонка. Проходя мимо, Пол увидел, что она читает бессмертные «Синтаксические структуры» Хомского, написанные в 1957 году. Подумать только, они до сих пор в списке обязательной литературы! У Пола появилось желание сказать девушке что-нибудь, поцеловать в шею немного повыше большого позвонка, разделяющего шейный и грудной отделы позвоночника. Он испытал прилив доброты ко всему человечеству, в особенности к своим коллегам-лингвистам, а к этому нежному угловатому экземпляру — ужасную нежность и чувство сопричастности. Но Пол всего лишь улыбнулся спине студентки, а потом снова уселся за стол, на котором лежала папка с бумагами, папка с проектом Нанны.
Ему пришло в голову, что, возможно, не стоило оставлять бумаги без присмотра, несмотря на то что он отсутствовал всего минуту и все время находился у дверей зала. Впервые в жизни он участвовал в научном проекте, который мог стать бомбой, это было непривычно и немного пугало. Пол, как и большинство языковедов, привык заниматься исследованиями, которые представляют интерес для маленькой горстки людей, в крайнем случае — для двух десятков.
Он открыл папку и еще раз бегло просмотрел бумаги. Открытия очевидны, аргументация убедительна, рукопись выдержана в безупречном, нейтральном до прозрачности, бесстрастном научном стиле. Это любимый стиль Пола, вне зависимости от того, написана ли работа по-норвежски, по-шведски, по-датски, по-французски, по-немецки или по-английски (эта рукопись была на английском языке).
Как и говорила Нанна, основная работа уже проделана. Совсем немного осталось до полного завершения проекта, до начала следующей фазы, когда будет необходимо привлечь серьезных лингвотехнологов для создания базового варианта универсальной переводческой программы.
Основное местоположение именной фразы относительно адъективной и глагольной определено, и открытая Нанной модель полностью подтверждается данными, собранными на основе материала 194 языков, изучения детской речи (взято с базы данных
Но проблема заключается в том, где и как расположить глагольную фразу, вот какой карты Нанне не хватает для завершения пасьянса. Пол сидел, сжав руками голову. Черт! Глагольная фраза, не хватает ГФ. Нанна сказала, что, по ее мнению, ключ должен быть в языках прошлого, правда, признала, что это всего лишь догадка, что совсем не обязательно дело в этом. Он размышлял над собственными работами по
