ответили вразнобой.
Стукнула дверь — скрылся в конторе начальник склада. Рабочие переглянулись между собой, и Максимов, машинист башенного крана, крикнул, усаживаясь поудобнее:
— Братцы, внимание, мой ход!..
А вот и машина подъехала — одна, другая, третья... Сейчас наряд будут объявлять. Так и есть, только подумал — на крыльцо, вразвалочку, руки в карманы, вышел Коротков, за ним проскользнул Шаров, в тени остановился.
— Кончай базар! — зычным голосом пробасил начальник склада.
Все разом отхлынули от столика, забыли про домино.
Коротков прислонился грудью к высоким перильцам крыльца, терпеливо оглядел столпившихся тесно рабочих, развернул лист бумаги, стал медленно, четко выговаривая каждое слово, читать. Назовет фамилию, скажет, куда идти, если кому что непонятно — пояснит. Пререканий обычно не любит, нахмурит узкий лоб, тихо спросит:
— А куда бы желал? В лесной санаторий? В дом отдыха «Березка»?
Если бы Коротков поступал несправедливо — тогда другое было бы дело, но начальник склада — и это было замечено всеми — отличался справедливостью. За это его уважали, и редко кто во время наряда перебивал Короткова. А в последнее время эту привычку совсем забыли.
— Иван Кузьмин...
Здесь Коротков сделал долгую паузу, потом, будто не решаясь еще, добавил: — С Шаровым на старое место пойдешь, — и быстро выкрикнул дальше: — Курочкин...
— Я не пойду! — вдруг громко, отчетливо сказал Кузьмин.
Сразу стало тихо. Кто-то кашлянул, кто-то зашуршал бумагой, под чьей-то ногой хрустнула щепка. Коротков нахмурил узкий лоб, спросил:
— А куда бы желал? В лесной санаторий? В дом отдыха «Березка»?
Вокруг засмеялись, послышались шутки:
— Опять чудит...
— Не протрезвился, поди...
— Да он память заспал с молодой-то женой...
— Очнись, Ваня, не в постели...
Кузьмин, не поднимая головы, твердо повторил:
— Не пойду.
Теперь уже никто не смеялся, не шутил. Все с настороженным любопытством смотрели то на Кузьмина, то на багровевшего Короткова. Кто-то присвистнул:
— Чего-то не поладили... рассорились...
Кузьмину стало тесно, жарко, провел широкой ладонью по лицу. Коротков посмотрел туда, откуда послышался свистящий голос, сказал:
— Хорошо, Кузьмин, пойдешь с Мельником... Курочкин...
Кузьмин еще ниже склонил голову на грудь. Усы обвисли, торчали, как две короткие толстые кисточки. До него доносился скрытый шепоток:
— Дела... Ишь ты...
— Видать, крепко насолил...
— Как срезал, а?.. Не пойду — и баста...
— Ну, теперь держись...
Кузьмин протиснулся к выходу из толпы обступивших его рабочих, свернул за угол конторы, сунул в рот сигарету. Вспомнил, что спичек нет. Ругнулся: надо же, забыть дома спички. Услышал шаги — оглянулся. Подходил Мельник, веселый, улыбчатый. Заговорил возбужденно:
— Как ты его отбрил, а?.. Давно бы так... Раз со мной работал, так и продолжай работать. А то придумали — иди к Шарову. А зачем?.. Ну, зачем, спрашивается?.. Ладно, Иван, не горюй... И не бойся, я за тебя всегда постою, — и хитро, загадочно подмигнул.
— Спички есть? — поторопил его Кузьмин.
— Я ведь некурящий... А впрочем — подожди.
— Не надо. Пошли.
5
Кажется, чего проще — разгружать вагон с лесом. Работа несложная, однообразная. Была бы сила да ловкость — быстро освоишься. И все же настоящих мастеров этого дела не много на лесном складе шахты «Камышинская», по пальцам пересчитать можно.
Федор Мельник — настоящий мастер. Кузьмин хоть и посильнее Федора, а вот опередить никак не может. А ведь старается, еще как старается, передышки себе не дает. Сегодня особенно отстает: после трехдневного перерыва не могут руки привыкнуть. И не мудрено: все эти три дня работал с Шаровым, пилил с ним бревна, подгоняя под стандарт забойных стоек. А работа эта куда полегче, попроще.
Еще только час прошел, а уже спина взмокла, рубашка прилипла к телу, пот ручьями течет по лицу, и руки подрагивают, будто лихорадка их бьет. Не выдержал — попросил отдыха.
Федор засмеялся, без всякой обиды, просто сказал:
— Что-то рановато, Ванюша... Ну да ладно, работа — не волк, в лес не убежит... Верно?
Был он на другом конце вагона и пошел навстречу Кузьмину. Ему бы по бревнам, спокойно и безопасно, пройти, а он весело подмигнул напарнику и, ступив на борт вагона, начал быстро перебирать ногами, покачиваясь из стороны в сторону. Вот-вот, гляди, сорвется. Кузьмин и вскрикнуть боится, и взгляда не отрывает, и чувствует, как ослабевшие мышцы его снова напрягаются. Но тут Мельник соскочил на бревна, подсел к Ивану, спросил, улыбаясь:
— Что, напугал?
— Дурень ты, — вздохнул облегченно Кузьмин.
— Верно, — согласился Мельник. — Какой уж есть... А ты разве не дурень? Какой еще дурень.
— Почему? — нахмурился Кузьмин.
— Да потому. Променял гриву на хвост... Там, с Шаровым, ручки потирал, а тут — уже спину ломит. Верно?.. Вот и есть ты после этого дурень... Но ничего, Ванюша, мы этого Шарова в дураках оставим... Да еще кое-кого в придачу. Верно?..
Промолчал Кузьмин, только голову в сторону повернул, чтоб с любопытным взглядом Федора Мельника не столкнуться. А тот, помедлив, опять весело сообщил:
— А в общем ты, Ванюша, молодец... Отмочил номер что надо... Первый сорт... Амплуа.
— Какой еще амплуа? — насторожился Кузьмин, искоса взглянул на Мельника.
— А так — амплуа, и все... Другой бы не смог, а ты смог... Понял?
— Фокусник, — пробормотал Кузьмин и поспешно потянулся за курткой. Достал сигарету, повертел в пальцах, поднялся. Постоял, молча посмотрел туда, где маневрировал старенький паровозик, снова сел.
Смотрел на него Федор Мельник пристально, выжидающе: не скажет ли ему чего-нибудь Иван Кузьмин. За полгода совместной работы привыкли друг к другу. Мельник — человек прямой, свою душу перед Кузьминым нараспашку раскрывает, ничего не таит. Как тут о своей жизни перед таким парнем не поделиться. Многое о нем знает Мельник, на свадьбе был самым почетным гостем. Но только в последнее время не узнаёт он своего напарника. Что с ним стряслось? Неужели Ольга всему виной? О ней Кузьмин почему-то совсем не рассказывает, а сам Мельник не имеет привычки навязываться.
Смотрит Мельник пристально, выжидающе. Хочется ему узнать, что случилось с Кузьминым, почему он сегодня не подчинился Короткову.
И впервые не выдержал Федор, спросил осторожно:
— Что у тебя там с Коротковым?..
Вздрогнул Кузьмин, подвинулся ближе к товарищу и вдруг сказал такое, чего никак не ожидал услышать
