из моего сердца, она просто изменилась, приобретя оттенок жалости. Это ведь неправда, что от любви до ненависти всего один шаг. Есть куда более близкие вещи: равнодушие, горечь, пустота…
И тогда я гордо выпрямилась и бесстрастно в упор посмотрела на свору своих будущих палачей. Нет, это не я их боюсь! Это они меня боятся! Какими же жалкими они сейчас выглядели! Клянусь Неназываемыми, я не собиралась причинять им вреда. Мне их жаль! Против злости у нас есть оружие — зубы и когти. Доброта же окутывает нас словно кокон, обволакивает будто вязкий туман, связывает по рукам и ногам — и уже никуда не деться от осознания собственной вины.
— Я его не убивала! — спокойно повторила я, отдавая себя на суд этих боящихся жизни трусов, уже переставших быть воинами и героями, а превратившихся в ленивых отшельников, добровольно заточивших себя в пределах своей тайной долины. Теперь они казались мне всего лишь живыми трупами, которые душой погибли еще там, в битве у Аррандейского моста…
— Позовите палача! — мучительно простонал отец, окончательно отрекаясь от меня. — Давайте покончим со всем этим побыстрее… Увы, моя дочь наполовину человек, а люди не заслуживают нашего прощения, ибо навсегда останутся лжецами, предателями и врагами!
Услышав страшную отповедь, я не смогла сдержать горестного вздоха. Так вот оно что! Эльфами движет давняя ненависть к людям, так и не нашедшая выхода… Месть! Неплохой смысл существования за неимением иного другого…
— Нет! — вдруг властно запротестовал Лаллэдрин, подходя ближе и бережно обнимая меня своей сильной дружеской рукой. — Негоже палачу прикасаться к нашей Наследнице и проливать кровь Эврелиев. Йохану нужно отдать на суд неба!
— Делай что посчитаешь нужным, учитель! — с облегчением согласился король, с головой укрываясь плащом и снимая с себя ответственность за мою дальнейшую судьбу.
— А в чем заключается этот ваш суд неба? — полюбопытствовала я, выходя из зала вслед за Лаллэдрином, увлекающим меня за собой мягко, но настойчиво.
Зрители сегодняшнего праздника, переросшего в казнь, бежали за нами, осыпая меня проклятиями. Происходящее казалось настолько ирреальным, что все мы стали немного неадекватными и не отдавали отчета в своих поступках. На город опустились вечерние сумерки, затенив улицы занавесом из густого серого тумана… Извиваясь в плотном тумане, по Дархэму двигалась наша странная процессия, напоминающая цепочку призраков, которые под аккомпанемент громких криков направляются неизвестно куда навстречу своей гибели. Только маг, возглавляющий траурный хоровод, знал, куда и зачем мы идем.
— Увидишь! — улыбнулся Лаллэдрин, ободряюще подмигивая. — Доверься мне! Неназываемые сами рассудят, виновна ли ты в приписываемых тебе злодеяниях или нет. Сейчас мы отведем тебя в Око Небес и оставим наедине с небом.
— Око небес? — не поняла я, тщетно напрягая память.
— Так называется самая высокая башня в Дархэме, ставшая усыпальницей принцессы Эврелики! — пояснил Овэлейн. Он шел по другую сторону от нас с чародеем и решительно расталкивал зевак, пытающихся схватить меня за край одежды.
— Эй, дурочка, не обольщайся насчет своего будущего! — злобно хохотнула Эвридика, больно пихая меня в спину. — Знай, тебя просто столкнут с самой высокой башни Дархэма. Ты упадешь на камни, разобьешься и умрешь в мучениях. Да по сравнению с такой смертью банальное отрубание головы выглядит просто безболезненной мелочью!
— Это правда? — похолодев от ужаса, спросила я у Лаллэдрина.
— Не слушай ее, — небрежно отмахнулся он. — Надейся на лучшее. Ты сможешь выжить, если сама этого захочешь.
— Захочу? — удивленно переспросила я и вдруг замерла как вкопанная, остановившись на месте и чувствуя себя неспособной сделать хотя бы шаг вперед.
Выяснилось, что, увлеченная разговором с магом, я не заметила, как мы покинули территорию дворца и пересекли прилегающую к нему площадь. А теперь мы внезапно приблизились к основанию стройной беломраморной башни, вершина которой терялась где-то очень далеко, в вышине над нашими головами, полностью скрытая плывущими по небу облаками… Я попыталась измерить ее взглядом и не смогла — такой высокой она была. А потом я нервно вздрогнула всем телом, узнав в этой башне то самое сооружение, что невольно привлекло мое внимание еще при въезде в Дархэм, наполнив сердце неосознанным страхом. Нет, теперь я понимала, что все произошедшее отнюдь не случайность, а происки злодейки судьбы, что привела меня к месту моей гибели. Привела меня к Оку Небес!
Подъем на башню длился так долго, что число зевак, желающих понаблюдать за процессом моей казни, уменьшалось с каждым витком лестницы и в итоге сократилось до минимума. До верхней, обзорной площадки Ока Небес добрались лишь пятеро: я, Лаллэдрин, верный Овэлейн и два королевских советника, обязанных проследить за тем, чтобы осужденная не сбежала, а вынесенный приговор был приведен в действие. Ах да, за нами также увязалась и настырная Эвридика, готовая на все, лишь бы не пропустить свой звездный час и восторжествовать над ненавистной соперницей, лишившей ее вожделенного права на престол Дархэма. Мстительность придавала моей сестрице необходимые силы. Карабкаясь по крутой винтовой лестнице, я неотвязно слышала за собой ее запыхавшееся дыхание, чуть не прожигающее мне спину.
Наконец, насчитав сто тридцать ярусов, мы выбрались на смотровую площадку Ока Небес и заморенно распростерлись на холодном камне, пытаясь хоть немного перевести дух. Подъем дался нелегко и, пожалуй, сам изрядно смахивал на казнь. Стерев пот со лба, я иронично подумала: «Эта башня — весьма удобный способ выяснить, есть ли жизнь перед смертью…» Не знаю, что хотели сказать своим потомкам ее строители, тяготеющие к гигантизму, но, наращивая этаж за этажом, они явно перестарались как с цинизмом, так и с мазохизмом.
Но мои философские размышления никого не интересовали.
— Приступайте к казни, уважаемый Лаллэдрин! — свирепо буркнул первый советник, угрюмый и низкорослый, производящий на редкость отталкивающее впечатление.
— Помните, нам еще предстоит спускаться вниз! — поддержал его второй. Одутловатое лицо этого мужчины казалось еще более невзрачным из-за огромной бородавки, уродующей длинный нос. Хваленой эльфийской красотой здесь даже не пахло.
— Предстоит, но не всем! — гадко рассмеялась принцесса, пихая меня кулаком в бок. — Кто-то сейчас будет учиться летать! — Последнее слово прозвучало откровенно издевательски.
— Прекратите унижать самих себя! — холодно приказал Лаллэдрин, отталкивая от меня зловредную девицу. — Я ношу звание хранителя традиций Полуночного клана, а посему не потерплю ни малейшего отклонения от установленного ритуала! — Он высокомерно покосился на королевских советников, и те ответили ему подобострастными кивками. Принцесса обиженно надула губы и чуть отодвинулась, опасливо держась за каменный парапет, ибо бушующий над башней ветер отличался невероятной порывистостью и чуть не сбивал нас с ног.
Я с любопытством перегнулась через край площадки, вглядываясь вниз, и тут же отшатнулась обратно, испугавшись чуть не до заикания. Едва видимая отсюда земля находилась так далеко, что зрители, столпившиеся у подножия башни, казались крохотными букашками, еле освещенными точечными огоньками зажженных факелов. Последнее мое сомнение рассеялось… Если я упаду с вершины башни, то неминуемо разобьюсь о каменную мостовую или, что вероятнее всего, еще в полете умру от разрыва сердца. Так о какой же надежде говорил Лаллэдрин? Наверное, он просто бредил.
— Эта башня стала первым зданием Дархэма и хранит в себе останки принцессы Эврелики, — будничным тоном рассказывал маг, приступая к скорбному ритуалу казни. — Мы построили ее ради того, чтобы снять с себя проклятие чародейки Сильваны, лишившей нас возможности летать. С момента исхода из Блентайра в нашем клане рождаются как крылатые, так и бескрылые эльфы, потомки практически истребленных Повелителей мантикор! — Он взмахнул рукой, указывая на бескрылую Эвридику. — Но ни один из нас так и не смог подняться в небо. Стоит нам только попробовать взлететь, как страшный ветер сбрасывает нас вниз, ломая крылья. Мы построили эту башню, надеясь искупить свои грехи и стать ближе к небу, ибо здесь мы смотрим на него, а оно — на нас…
Только сейчас я заметила, что практически всю поверхность смотровой площадки занимает
