Но разве у настоящего достоинства может быть цена? Конечно, нет, решил Крамнэгел, убирая тысячу долларов в карман.
Таможенники терялись в догадках, не в силах взять в толк, что это за птица в засаленном костюме фасона сорокалетней давности спускается с корабля по сходням. Так могли позволить себе одеваться лишь азиаты и левантинцы. Моды путешествуют медленно, и в последнем их крике где-нибудь в Карачи, Порт- Морсби или Сидоне могла только сейчас отозваться первая волна чикагского стиля тридцатых годов, но Крамнэгел был странен именно своей честной веснушчатой физиономией, возвышавшейся над всей этой приталенной утонченностью и черно-белыми башмаками, выглядывавшими из-под широченных брюк.
— Вы гражданин США? — спросил таможенник.
— А то нет. Слушайте, приятель, кто у вас здесь за старшего?
— За старшего? А зачем он вам?
— Это его дело и мое.
— Может, вы мне пока что расскажете, что приобрели за границей?
Окинув таможенника взглядом, Крамнэгел полез за бумажником и достал свое удостоверение. Как и следовало ожидать, таможенник даже присвистнул.
— Откуда взялся хороший человек на этой коробке?
— Хороший, значит? — усмехнулся Крамнэгел. — Это секрет. А как бы мне повидаться с вашим начальником?
— С начальником? Враз устрою.
Начальником таможни оказался медлительный скептик, убежденный в том, что в этой жизни каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок предъявляют таможне меньше, чем могли бы предъявить. Звали его Руалд Ф. Бенедиктссон.
— Чем могу служить, начальник Крамнэгел? — спросил он. — Помимо досмотра вашего багажа…
— Нету у меня никакого багажа, — ответил Крамнэгел.
— Нет? Это довольно подозрительно, не правда ли?
— Будем считать, что я путешествую налегке, — сказал Крамнэгел тоном достаточно таинственным, чтобы Бенедиктссон сразу же почувствовал желание извиниться.
— Так чем же я могу служить?
— Видите ли, я выполняю специальное задание… по линии ФБР…
— Можно было не говорить, я и так догадался, — лаконично ответил начальник таможни.
— Ну и отлично. Вот почему я путешествовал на борту…
— Я понял, — перебил Бенедиктссон. — Давайте ближе к делу. Чем могу служить?
— Мне хотелось бы обойтись без лишних расспросов.
— Разве я вас о чем-нибудь спрашиваю?
— Я имею в виду — потом. А сейчас просто пропустите меня через таможню. Мне надо представить отчет.
— Валяйте.
— На борту этого корабля на полмиллиона героина.
— Намек понял. Райан, проведите его через иммиграционную службу, да смотрите, чтобы его там не задерживали.
— Спасибо.
— Службу знаем.
Крамнэгел купил новый костюм и еще кое-что из одежды, а на другой день, сидя в автобусе, с ревом мчавшемся по шоссе в Атланту и затем в Город, прочитал в газете об аресте капитана Макарезоса.
Утром следующего дня автобус въехал в Город. Со все большим и большим волнением смотрел Крамнэгел на расстилавшиеся за окном просторы знакомых пастбищ. Погода была ни плохая, ни хорошая, поскольку истинный цвет неба был надежно укрыт продуктами труда рук человеческих. С уверенностью можно было сказать лишь то, что не идет дождь. Когда автобус выплыл на стоянку, Крамнэгел ощутил великую радость и сознание одержанной победы, ибо добрался до родных мест. И только выйдя из автобуса, он понял, что эта радость была уместной, пока Город еще оставался точкой на карте или названием на дорожном знаке, но сейчас, когда ты уже физически оказался здесь, податься некуда. Ночевать в гостинице, находясь в родном Городе, казалось просто немыслимым, но ничего другого не оставалось. У него больше не было Эди. Не было и телевизора. Не было даже банки пива со льда.
С минутку покипев, он взял себя в руки. Он не хотел, да и не было нужды вызывать своим видом жалость. Он вернулся, чтобы драться, и, заимствуя привычное выражение этой разнесчастной шлюхи Эди: когда он дерется, то дерется, чтобы победить. То, что он платежеспособен, поможет ему гордо и высоко держать голову в этот трудный момент, решил он. Естественно, первым делом надо взять такси и поехать в банк, чтобы выяснить свое финансовое положение. Крамнэгел махнул рукой проезжавшей мимо машине. Таксист жестом показал, что уже закончил работу, и поехал дальше. Да, черт возьми, не те стали порядочки при Але Карбайде, подумал он. Шофер второго такси вообще, казалось, не обратил на него никакого внимания, поэтому Крамнэгел шагнул на мостовую прямо перед машиной. Автомобиль дернулся в сторону, и таксист выкрикнул ругательство, на которое Крамнэгел с готовностью ответил. Услышав ответ, таксист затормозил. Крамнэгел подобрался и поддернул брюки. Таксист выскочил из кабины, рыча от ярости. Они шли друг на друга, словно персонажи в заурядном вестерне. Но вдруг таксист замер как вкопанный и широко раскрыл рот. Крамнэгел тоже остановился.
— Начальник Крамнэгел, — пробормотал таксист.
— Ну? — откликнулся Крамнэгел грозно.
— Что ну? Вам-то уж следовало бы знать, что занятое такси не останавливают.
— Занятое? — Заглянув в машину, Крамнэгел увидел даму с пурпурными волосами, злобно уставившуюся на него сквозь усыпанные фальшивыми бриллиантами очки.
— Прошу прощения, мэм, — промямлил он.
Таксист с растущим отвращением покачал головой, сплюнул на дорогу. Крамнэгел медленно вернулся на тротуар, окинув неприязненным взглядом собравшуюся там кучку людей.
— В чем дело? — задал он им чисто риторический вопрос, и люди рассеялись, размышляя о том, в чем же действительно дело.
Наконец он остановил такси, за рулем которого сидел молодой негр.
— Куда, мистер?
— «Пайонир энд мерчантс бэнк».
— Это где?
— На полдороге в Понтекорво.
— Понтекорво — а я и не знал, что там есть банк.
— Раз говорю, значит, есть.
Было совершенно ясно, что таксист и понятия о Крамнэгеле не имел.
— Вы здесь в городе впервые? — спросил он.
— Я еду в банк, о котором ты в жизни не слыхал, почему же ты думаешь, что я впервые попал в этот город? — прорычал Крамнэгел.
— Да не знаю я, просто показалось что-то. У меня такое бывает, да еще как сильно! Иной раз я даже секу, когда человек вот-вот откинет копыта. Я ему даже могу сказать — что бы ты ни делал, куда бы ни попер, где бы ни прятался, все одно скоро загнешься.
— Ну, поговорили, и хватит, — сказал Крамнэгел. Его нервозность вызвала у водителя смех — раскатистый, громкий, мелодичный африканский смех, который действовал Крамнэгелу на нервы. — Что тут такого смешного? — спросил он.
— Э, не, вы-то не загнетесь, пока еще нет. — Внезапно таксист посерьезнел и окинул отражение Крамнэгела в зеркале взглядом ясновидца. — Но из-за вас тут понаделается делов, да каких!
— Я же сказал — хватит!
— И, значит, вы здесь в городе не впервой?
— Я был в отъезде.
