Эди улыбнулась сатанинской улыбкой.
— Вам, полицейским начальникам, вечно не везет ни с женами, ни с заместителями. Подумать только, сколько неприятностей у Барта из-за тебя… И из-за меня. Ей-богу, он заслуживает того, чтобы дать ему вздохнуть спокойно. Жены и заместители… Так трудно всегда от них отделываться…
Ал, в нарушение всех правил дорожного движения, развернул машину в обратную сторону, отчаянно нажимая на клаксон.
— Куда мы едем? — встревоженно спросила Эди.
— Домой. Я не хочу есть.
— Зато я хочу.
Но они поехали домой.
Тем временем в полицейской машине Армстронг рассказал Крамнэгелу все последние новости. Близились выборы в местные органы власти, и мэр Калогеро вновь выставил свою кандидатуру, хотя против него были выдвинуты обвинения в вымогательстве. И чем больше его имя связывали с подозрительными элементами, тем прочнее становились его политические позиции. Всевозможные бесстрашные журналисты, или, вернее, журналисты, которые писали так, как будто были бесстрашными, атаковали мафию, но никогда не называли имен, и каждое их выступление до такой степени дышало духом истинной демократии в действии, что не могло не рассеять сомнений читателей. Люди стали более тертыми, но оставались такими же легковерными, как всегда. Они больше не раскисали перед разряженным в пух политиканом, пощипывающим струны народных инструментов, или спустившимся на десять минут в неглубокую угольную шахту, или целующим детей, отчаянно пытающихся уклониться от этой чести. Но достаточно было подкупленному аналитику общественного мнения объявить, что в ходе избирательной кампании мэр оставил за флагом своих соперников, чтобы очень многие поверили этому, даже если отдельные личности и высказывались против. Поскольку подобных опросов проводилось пять или шесть, а выводы их не отличались друг от друга, очень трудно было сказать, кто состоит на содержании мафии, а кто — нет. На одних догадках, разумеется, далеко не уедешь, но Армстронг полагал, что организация, помпезно именуемая Институтом народного мнения, которая постоянно подчеркивала успехи мэра Калогеро, целиком и полностью существует за счет преступного мира. Одним из ее руководителей был Милт Роттердам.
— Ал не пытался перебить мафии хребет? — поинтересовался Крамнэгел.
— Если между нами, то Ал оказывает им всяческую помощь, — ответил Армстронг.
— Кто же тогда выдвинул обвинения в вымогательстве?
— Тут уж никуда нельзя было деться — до того все далеко зашло, что шила в мешке не утаишь. По- моему, эти ребята даже сами поощряют обвинения против себя — уверены, суд их всех обелит и оправдает.
— Ты что, смеешься?
— Нисколько. Все знают: мафия существует. Но никто не понимает, что она спокойно может выйти из зала суда чище чистого.
— Кто же судья?
— Уэйербэк.
— Ясно. До того ясно, что блевать хочется, — сказал Крамнэгел.
— Еще бы. И все же, знаешь, Барт, я никогда толком об этом не задумывался, пока не стал заместителем начальника полиции.
— В том-то и дело, Марв. Никто об этом не думает. — И он с чувством вины вспомнил о том обеде с Алом. Гнев снова охватил его. Лицемер проклятый, как Карбайд тогда распинался, что Город-де надо очистить от скверны! Крестоносец, да и только. А что он сделал, когда ему представилась возможность действовать? Отхватил себе кусок поганого пирога пожирнее, вот и все.
— Что же вы, черт вас возьми, собираетесь теперь делать со мной? — спросил Крамнэгел.
— А, пустая формальность, — вздохнул Армстронг. — Как ты сам понимаешь, не я все это затеял. Ал о твоем возвращении пронюхал дня два назад…
— Дня два назад? — встрепенулся Крамнэгел.
— Как же он мог узнать? Я ведь и до Города еще не добрался.
— Не знаю, — пожал плечами Армстронг. — Днем у него было совещание с мэром. Когда вышел оттуда, отвел меня в сторону и сказал, что-де Крамнэгел вернулся. Но больше ничего не говорил.
— И все?
— И все. Но он вроде очень был обеспокоен. У него ведь это всегда по венам видно.
— Да уж, эти чертовы вены.
Немного помявшись, Армстронг добавил, что, возвратись тогда к себе, в управление, Карбайд сразу же заказал разговор с Вашингтоном.
— Он, значит, решил сообщить англичанам, — сказал Крамнэгел. — Через госдепартамент или через ФБР. Думаешь, ему удалось? — осмелился спросить он.
— Найди себе хорошего адвоката, и, даже если англичане сделают все возможное, чтобы тебя вернуть, дело о выдаче можно тянуть годами.
— Это точно, — согласился Крамнэгел. — Надо признать, лучшая в мире американская система правосудия никогда не закроет ни одного дела так, чтобы его нельзя было потом открыть снова.
— Процесс можно тянуть до бесконечности — точнее, пока есть чем платить.
— Это верно.
— Есть у тебя на примете хороший адвокат? — спросил Марв.
— Нет. — И вдруг Крамнэгел весь расцвел от радости. — Мервин Шпиндельман.
— Он сдерет с тебя сто десять процентов всех твоих доходов за последующие пятьдесят лет.
— Пожалуй, верно. — Крамнэгел заколебался. — Но я помню, как он говорил, что бывают дела, за которые он берется не ради денег, а ради славы.
— Защита бывшего начальника полиции в деле о выдаче иностранному государству и о возвращении денег? — скептически спросил Марв. — Разве на таком деле он себе славу наживет? Нет, чтобы Шпиндельман заинтересовался тобой бесплатно, надо сделать что-то действительно из ряда вон выходящее — пришить кого или еще что!
— Как, опять? Слушай, мне этих убийств на всю жизнь хватит.
— Тогда не обращайся к Шпиндельману.
Как раз в это время автомобиль огибал гигантскую бетонную чашу, которой раньше на этом месте не было.
— Что за… Эге, да никак это…
— Вот именно, стадион «Макдоналд Шнитцлер».
— Построили его наконец?
— Ага, за четыре месяца и шесть дней. Журнал «Форчун» считает, что это национальный рекорд. Строительство велось с применением сборных пластмассовых панелей, подвергнутых обработке электроимпульсами или чем-то в этом роде, черт его знает… В общем, как ни крути, а строительство обошлось на шестнадцать миллионов долларов дороже, чем предполагалось, хотя его и завершили на месяц раньше срока. Над тем, куда уплыли денежки, можешь особенно голову не ломать. Это ведь бездоходная корпорация.
— Стадион уже открыт?
— Будет торжественно открыт вечером в пятницу — большое событие в жизни Города. Команда университета Тернового венца против «Апачей Великих озер». Сам достопочтенный Дарвуд X. Макалпин, губернатор штата, откроет матч.
— И кто будет присутствовать?
— Все.
— Ух ты, хорошо бы и мне там побывать.
Марв Армстронг окинул Крамнэгела очень серьезным взглядом: они уже находились неподалеку от полицейского управления.
— Почему бы тебе не уехать куда-нибудь ненадолго? В Колорадо-Спрингс или еще куда.
— С какой стати? — удивился Крамнэгел. — Разве мы не в свободной стране?
— В свободной, конечно, — ответил Армстронг, — но я не отвечаю за то, что может сделать Ал. А он
