То есть верстка была на месте. И Дума тоже – куда ж ей деться! – и подводки, и отводки, и хронометраж! Не было только послания: «Ты сука. Ты ничтожество. Ты никто, и я от тебя избавлюсь».
Выходит, кто-то удалил его, пока Алина ползала под столом, и этот самый Беляев со злодейскими глазами вытаскивал стул, чтобы она могла выбраться. Выходит, опять ничего нет – ни кода, ни времени ввода, ни пароля, ничего!
– Алина? – спросил Ники очень близко. – Что случилось? Что-то в программе?
Она подняла голову и стукнула его своей макушкой в подбородок. Оказывается, он тоже подошел к столу и теперь смотрел в монитор вместе с ней.
– Все в порядке в программе, – сквозь зубы сказала она и повела головой. Его запах – сигарет и какого- то сложного одеколона – раздражал ее. – Все в порядке! Черт, черт, черт!..
Ники удивился. Он и сам любил поминать черта, и именно таким образом – три раза подряд. Звезда вела себя странно – что-то здесь было явно неправильное, нелогичное, и Ники хотелось бы знать, что именно, особенно если это касалось программы.
Впрочем, разве поймешь этих женщин?!
Может, переживает из-за того, что помада под шкаф закатилась, а ей непременно надо было накраситься именно этой помадой? Или запятую кто-то забыл поставить, а она такая тонкая натура, что ее это раздражает до крайности? Или депутатский закон о многоженстве горских народов так поразил ее воображение?
– Может, вам помочь?
– Не надо мне помогать!
Она схватилась за телефон, нажала подряд несколько кнопок – и передумала.
Звонить Бахрушину нельзя. Ему сейчас не до нее и не до этих идиотских записок. Она не может и не должна загружать его еще и своими проблемами.
Что делать?! Что?
В дверь тихонько и деликатно стукнули, и заглянула редакторша Рая.
– Алиночка, тебе пора.
– Рая! – вскрикнула Алина так, что Ники вздрогнул, как большой пес от резкого звука. – Рая, зайди ко мне на секунду.
Редакторша вдвинулась в каморку и неловко кивнула Ники.
– Здрасти, – пробормотал он в ответ, шагнул назад и уперся спиной в стену.
– Что, Алиночка?
– Ты не знаешь, в «Нью-Старе» сейчас кто-нибудь работал?!
Редакторша пожала плечами и опять покосилась на Ники, как будто это он ее спрашивал.
– Не знаю, а что? Бахрушин, наверное, работает. Зданович. А в чем дело?
– А корреспонденты?!
– Алиночка, я не видела! Но что там сейчас корреспондентам делать, сюжеты давно сдали, все уже в программе стоит, зачем?! Господи, тебе же еще волосы поправлять! Я сейчас сбегаю за Дашей…
– Подожди!
Рая покорно замерла у самой двери. Ники вздохнул от неловкости. За ремнем джинсов у него вдруг ожила рация и осведомилась скрипучим голосом, где он.
Ники рацию вытащил и сказал в нее негромко:
– Сейчас приду.
– А редакторы? – продолжала приставать Храброва. – Ты не видела?
Рае стало не по себе – такое отчаяние было у Алины в голосе.
– Да не видела я! – чуть не плача, воскликнула она. Ей хотелось быть полезной, а никак не получалось. – Я же на выпуске, а там некогда смотреть!..
– Да, – опомнившись, сказала Алина и улыбнулась нежно. Ники отчего-то опечалился немного, увидев эту улыбку. – Конечно. Просто я сообщение одно потеряла и не знаю теперь, как мне его найти.
– Информационное?! – вскрикнула редакторша. Потеря информационного сообщения перед эфиром – беда, катастрофа, конец света и гибель Помпеи.
– Нет, нет, – успокоила ее Алина. – Мое личное. Ничего особенного. Ты… беги. Я сейчас в гримерку приду, и Дашу попроси…
– Да, я поняла. Только ты не задерживайся, ладненько?
Алина кивнула – отвечать у нее не было сил.
Дверь Рая не закрыла, зато Ники решительно захлопнул ее, как только та выскочила, оторвал от стены широченную спину, сделал шаг и оказался прямо перед Алининым столом.
Алина взялась за лоб.
– Быстро расскажите мне, что случилось. Что с программой? Что с версткой? Кому вы хотели звонить?
