– Дарья! – заорали в коридоре. – Где Храброва?!
– Идем!
– О погоде поговорим, – невозмутимо сказал главный оператор. – Тема хорошая и всегда актуальная. Скажете, нет?
– Алина, надо микрофон цеплять, а ты еще без костюма!
– Иду!
Быстрым движением она поправила туфлю на высоченном каблуке, не удержалась и схватилась за его руку. Он галантно поддержал ее, потом отпустил, еще посмотрел на нее своими злодейскими глазищами напоследок и большими шагами ушел в сторону студии.
Рация у него за ремнем продолжала похрюкивать и скрипеть.
– Душка, правда? – прощебетала Даша.
– Где дужка? – не поняла Алина. – Какая дужка? Я сегодня в линзах, а не в очках!
– Не очки, а Беляев! Он просто душка! Понравился тебе?
– Не знаю, – сказала Алина. – Я его почти не заметила.
Это была неправда.
Такая неправда, что она рассердилась на себя за это – она заметила его, еще как, и соврала зачем-то, как девчонка!
В студии камеры стояли немножко не так, как она привыкла за последнее время, и, прищурившись, Алина изучила их новое местоположение.
– Алин, не щурься, – сказал в ухе режиссер, и она перестала щуриться.
Беляева сначала не было видно, а потом она обнаружила его – в самом центре студии. Рации за ремнем серых джинсов уже не было, зато на бритой голове торчали наушники – одно «ухо» сдвинуто почти на затылок, провода заправлены за черный ворот водолазки, и вид недовольный.
Зачем-то он помахал рукой оператору, управлявшему камерой на кране, и тот послушно подъехал. Ники сдвинул наушники на шею и стал что-то говорить – очень темпераментно.
– Храброва, не спи! Замерзнешь!
Такая у них была корпоративная шутка.
Из-за камер подбежала Даша, еще раз обмахнула ей лицо, добиваясь совершенства во всех отношениях.
– Салфетку дать, Алин?
– Не надо.
В эту минуту она увидела Бахрушина за стеклом аппаратной – он помахал ей рукой. Она махнула в ответ и тут же забыла о нем.
Она обо всем на свете забывала, когда часы доходили до последней отметки, в мониторе без звука пролетала заставка, и на камерах загорались красные огни.
– Добрый вечер. В эфире программа «Новости» второго канала и Алина Храброва. Мы познакомим вас с основными событиями этого дня.
Почему-то в эфирном пространстве время всегда искривлялось – об этом знали все ведущие, странно, что Эйнштейн ни о чем таком не подозревал! Время в студии пролетало не то что незаметно, Алине всегда казалось – она вдыхает на словах «добрый вечер», а выдыхает на фразе «увидимся с вами завтра».
…Две секунды крупный план – ее собственное невозможно прекрасное лицо, – отбивка, уход на короткую рекламу, а потом на погоду.
– Всем спасибо, – сказал в динамиках голос режиссера. – Алин, сегодня все было отлично. Никто не расходится, после эфира нас ждет директор информации.
– Да мы знаем, знаем, – пробормотал один из операторов, – уж сто раз говорено!
Алина осторожно спустилась с подиума – она не умела ходить на таких высоченных каблуках и всегда плохо на них держалась. К ней в ту же минуту подбежал звукорежиссер, чтобы вытащить микрофон из уха и из-за пояса юбки, и Рая подошла. После эфира она успокоилась и даже порозовела.
– Ну как?
Микрофон звуковой юноша держал в руке, Алина проворно вытаскивала шнур, заправленный за пиджак.
– Все очень хорошо, – сказала Рая и помогла ей вытянуть остатки шнура. – Мне программа понравилась. Зданович тоже, по-моему, доволен.
– А ты с самого начала смотрела?
– С первой подводки, – поклялась Рая. – И сразу все пошло хорошо. Ты моментально в ритм вошла, и так хорошо улыбалась… и…
Ники, наблюдавший всю сцену, усмехнулся тихонько.
Звезда была какой-то странной, слишком уж не похожей на звезду, с их гонором, уверенностью в себе и космической самооценкой. Эта же была мила и похожа на самую обычную женщину, а не на «символ страны».
И какая-то сволочь еще смеет пугать ее перед эфиром!..
