Частный номер означает, что звонит Илья. Больше ни у кого из ее знакомых не было никаких «частных номеров». «Частные» телефонные номера бывают в другой жизни.
– Алло, – сказал из телефона «частный номер» приглушенным голосом Ильи Решетникова, – ты где?
– Я здесь. – Она рывком сунула трубку обратно к уху и замерла, стискивая сумку.
– Наталья, выходи. Ну что за ерунда, а? – спросил он жалобно. – Я за тобой гоняюсь, как идиот, а на самом деле я не идиот, хоть, может, и произвожу такое впечатление.
– Как… выходить? Куда выходить?
– Да на дорогу выходи! – сказал он нетерпеливо. – Попроси водилу остановиться, и выходи.
– Зачем?
– Затем, что я хочу с тобой поговорить. Очень сильно хочу. Поговорить, в смысле.
– А ты… где?
– На звезде, – произнес он раздраженно. – Я еду рядом с твоей маршруткой, блин. Я тебя вижу. Ты сидишь за какой-то газетой.
Наталья моментально уронила сумку, неловко приподнялась и уставилась в окно. Сосед с газетой двинул локтем, так что чуть не заехал ей в глаз. Ничего не было видно, только непроглядная мокрая гадкая темень, кое-где размытая мутным светом желтых фонарей. Какие-то машины и впрямь ехали мимо, и их было довольно много. Дурацкая газета ей мешала, и она смяла ее рукой.
– Послушайте, женщина, что вы делаете?!
– Ты что… едешь за мной?
– Давай ты выйдешь, и мы поговорим уже, а?
– Я не могу, – неизвестно зачем пропищала она в смятении, – я домой еду.
– Да ну тебя на фиг! – сказал он и пропал из трубки.
– Женщина, вы чего? Ненормальная, да?! Чего вы хватаете?!
– Извините, пожалуйста.
– Извиняться будешь в суде. Хватает она! Я читаю, а она!..
Маршрутка вдруг резко затормозила, так что граждане повалились вперед, а потом назад, и странный старичок проснулся, и сосед выронил свою газету.
– С ума сошел, твою мать!.. – заорал водитель. – Вчера, что ль, права купил, твою мать?! Ездить сначала научись, мать, мать, мать!..
– Молодой человек, здесь дети!
– Да что вы напираете, вы не напирайте!
– Держитесь, держитесь, я вам не клумба!..
– Да что ж ты, гад, делаешь?! – надрывался водитель. – Сволочи!.. Раз у них «мерины», значит, им можно все, да? А я твой «мерин» в гробу видал!
– Мужик, мужик, ты на дорогу смотри! Смотри на дорогу, не дрова везешь-то!
Маршрутка еще раз затормозила, вильнула и, съехав на обочину, еще некоторое время потряслась по кочкам, а потом встала.
– Ну, я тебе щас! Ну, блин, щас я тебе покажу, как подрезать на темной дороге! Козлина, блин!..
Граждане пассажиры привстали со своих мест, чтобы во всех подробностях рассмотреть, как водитель будет показывать «козлине», что именно следует, а чего не следует делать на темной дороге.
Все жаждали хлеба и зрелищ.
Прежде всего зрелищ.
Водитель наотмашь распахнул дверь – моментально потянуло сыростью и запахом автомобильной дороги, – выпрыгнул и в свете фар перебежал к обочине. Граждане пассажиры присобрались и поднапряглись.
Что там происходило на обочине, так и осталось неясным, потому что заняло всего три секунды. Потом с лязгом отъехала дверь маршрутки, сидящие близко подались назад, как в комедии положений, и молодой, наголо бритый мужик всунулся в салон почти по пояс.
Наталья стянула с головы шапку и прижала ее к груди, как последнее богатство бедной девушки.
– Здрасти, – поприветствовал мужик собравшихся. – Наташ, ну чего? Выходи давай.
Черная иномарка, перегородившая маршрутке дорогу, мерно помигивала аварийной сигнализацией. Водитель на обочине курил папиросу, которая скакала у него в зубах, словно он ее жевал. Двигатель стучал. Дождь моросил. Машины неслись мимо.
В маршрутке было очень тихо.
Наталья приподнялась со своего места и полезла вперед с извиняющейся напряженной улыбкой. Про пакет с колбасой и хлебом, который держал странный старик, она позабыла.
На полдороге Илья протянул руку в коричневой перчатке, и схватил Наталью за запястье, и выдернул из людской плотности – вместе с ее сумкой, телефоном и шапкой, прижатой к груди.
– Ну и отличненько, – сказал Илья и стащил ее со скользких ступенек. Она покачнулась, и он сильно
