– Ну да. Ты побоялась. До этого не боялась, а тут побоялась.
– Да, – вызывающе ответила она и еще крепче сжала руку. – Боялась. Тебя-то он не топил в туалете!
– Он топил тебя в туалете?! – изумился Сизов.
Полина сосредоточенно кивнула. На Троепольского она старалась не смотреть.
Тот выбрался из-за стола, постоял, словно раздумывая, потом подошел и коротко двинул Белошееву в зубы. Голова у того откинулась назад и стукнулась о стену. Гуччи затрясся и опять тоненько затявкал. Он не одобрял никаких проявлений насилия.
Саша закрыл лицо руками.
– Ты чего дерешься?!
– Я бы тебя, мудака, убил, – сказал Троепольский спокойно и отряхнул руки, как давеча Сизов.
– Гришка, – пробормотала Полина. – Это ужасно, но я думала, что ты тоже… Федька в последнее время о тебе слышать не мог.
– Я знаю.
– Прости меня.
– Не страшно.
Троепольский вернулся за стол и теперь смотрел в монитор, расцвеченный яркими красками.
«Ехал Ваня на коне, – думал он уныло. – Вел старушку на ремне, а собачка в это время мыла фикус на окне».
Фикус – это я. Меня все время моют на окне, так что зубы скрипят и жить не хочется, а все только и делают, что рассматривают меня, и снаружи, из-за стекла, и, так сказать, изнутри, в коллективе.
– А с Хромовым я поговорил, – неожиданно добавил Сизов, – как раз когда вы тут… мой стол обыскивали. Не видать тебе Уралмаша, Саша, как своих ушей. Они ведь тоже не мальчики, в жизни кое-что понимают. Зря ты так старался, макет мне подкладывал.
– Я не подкладывал!
– Подкладывал! Байсаров тебе рассказал, что мы с Федькой накануне вечером опять полаялись, ты и решил, что все стрелки на меня переведешь, а Троепольский клюнет. Точно?
Саша вдруг начал тоненько скулить и раскачиваться из стороны в сторону.
Полина подхватила с пола свою собаку, прижала ее к груди и похлопала по голой заднице, чтобы ее успокоить немного.
– Я, кстати, тоже думал, что это ты, – буркнул Троепольский из-за компьютера.
– Спасибо, – поблагодарил Сизов корректно.
– Пожалуйста. – Тут Троепольский улыбнулся, как будто оправдываясь. – Но я всегда все представляю… немного сложнее, чем есть на самом деле.
– Это нам известно, – пробормотал Сизов. – Давно и хорошо.
– Я никого не убивал! – заверещал Саша и даже сделал попытку вскочить, но Сизов толкнул его обратно в кресло. – Я не убивал! Нет! Это он! Он убил! Он его ненавидел, Федьку! Это он убил или она! Это она убила! Сука! Я знаю таких сук, как она, знаю!
Воцарилась тишина.
– Ребята, – вдруг спросила Полина Светлова, – а кто же убил Федю Грекова? Никто не знает?
– Я знаю, – отозвался Троепольский, и все на него посмотрели. – Поехали. Надо выяснить все до конца.
На лестнице сильно дуло и чем-то пахло, довольно сильно. От запаха медленно и тошнотворно начала кружиться голова.
Сизов звонил в дверь, а Троепольский разговаривал по телефону, стоя на один пролет ниже.
– Да что это такое! – пробормотал Сизов и еще раз позвонил.
– Сейчас приедет, – негромко сказал снизу Троепольский и побежал наверх. – Ну что?
– Нет никого. Хотя… должны быть.
Полина принюхалась:
– А что это за запах? Странный какой-то.
Собака Гуччи у нее на руках завозилась и затрясла ушами – ей тоже не нравился запах. Они притихли, стараясь расслышать, что происходит в квартире, но ничего не услышали. Троепольский присел на корточки, потом встал на колени и, как ищейка, повел носом вдоль дверной щели.
– Это оттуда пахнет, – быстро сказал он. – Точно. И, кажется, это газ.
Он поднялся, и они с Сизовым переглянулись. Полина замерла.
– Ну что?
– Да ничего. Давай!..
– На счет «три».
