Вот видишь, сказал голос укоризненно. Ты и этого не знаешь. Жизнь и этому тебя тоже не научила, а это так просто!.. Нельзя швырять судьбе в лицо то, что она тебе предлагает. Я-то ладно, со мной еще можно договориться, а с судьбой нельзя! Она не простит.
Мы так старались. Мы привели тебе навстречу эту женщину – единственную, с кем у тебя получится жить! Мы сводили вас осторожно, мы даже ссорились иногда, потому что не знали, как будет лучше. Мы сделали то, что должны были сделать, а ты собираешься отказаться?! Вот просто так взять и отказаться?! Ты же знаешь, что это твой последний шанс. Ну, собственно, он же и первый, потому что у всех бывает только один шанс. У нас тут никакой лотереи нету, у нас все по-честному, и никто не тянет билеты по многу раз, выигрывая напропалую! Ты хочешь объяснить
– Постой! – выкрикнул Олег Петрович. – Постой же!
Никто не ответил ему, и стены сумеречного колодца, в который он падал, раздвинулись, и оказалось, что никакого колодца нет, и он стоит голый возле раковины, из которой хлещет вода, и зеркало запотело так, что в нем ничего нельзя разглядеть.
Олег вдруг испугался так, что похолодел затылок.
Он зажмурился и влажной ледяной рукой протер стекло. Он боялся открывать глаза, ибо был почему-то уверен, что в зеркале никого нет!..
Олега Никонова, которым он был до сих пор, больше не существует!..
И в это время в дверь тихонько постучали.
– Олег, ты меня звал?
Он распахнул глаза и уставился в зеркало, и понял, что он там, внутри, и, в общем, точно такой же, как всегда, только кожа какого-то странного, то ли серого, то ли с зеленью цвета!..
Думая только о том, что сейчас было с ним, он старательно закрутил кран, дошел до двери и пинком открыл ее. Ника негромко сказала:
– О, господи, – и отвела глаза.
– Ты не знаешь, что бывает, когда вдруг начинают слышаться голоса? – быстро спросил у нее голый Олег Петрович.
– Точно не знаю, – моментально отозвалась она, как будто это было самым обычным делом – чтобы голый Олег Никонов на пороге своей ванной спрашивал у нее о «голосах», – но, кажется, это первый признак сумасшествия.
– Я сумасшедший?
– Я… не знаю. Сейчас мне кажется, что… да. Есть немного.
Он вдруг перепугался еще сильнее.
– Тебе кажется, что я сумасшедший?!
Она помолчала.
– Если бы ты, допустим, надел штаны, мне было бы как-то уютней разговаривать.
– Какие штаны?! А, черт, штаны!..
Нисколько не смущаясь, он прошагал в гардеробную, вытащил из стопки джинсы, почему-то самые нижние, отчего вся пирамида пошатнулась и беззвучно рухнула на пол. Олег Петрович досадливо через нее перешагнул и вернулся к Нике.
– Ну, – требовательно сказал он. – И что?!
– Что? – не поняла она.
– Почему я слышу голоса?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Может, ты шизофреник?!
– Я не шизофреник! – заорал он в отчаянии.
– Хорошо, хорошо, – быстро сказала Ника. – Хочешь, я тебе налью валерьяновых капель? У тебя есть? Или валокордину?
Олег взялся за голову.
– Только что кто-то разговаривал со мной, – сообщил он с болезненной гримасой. – Я слышал своими ушами! Но так не бывает!
– А этот кто-то сказал что-то особенное?
– Он сказал, что нельзя швырять судьбе в лицо ее подарки! Что лотереи нет и все время вытаскивать счастливый или несчастливый билет невозможно!
Ника посмотрела на него.
– Наверное, это правильно, – произнесла она осторожно. – Если бог тебе предлагает что-то, нельзя отказываться. Наверное, его это огорчает.
– Ника, – сморщившись, как от зубной боли, начал Олег, – я не мог только что в ванной разговаривать с богом.
И они посмотрели друг на друга.
– Или… мог? – жалобно спросил совершенно сбитый с толку Олег Петрович.
