В клубе «Самаритэн Чикс» – или «Синема Чиз», что ли, – было не протолкнуться. Музыка гремела, свету было мало, сигаретный дым висел плотным облаком, как туман над горным озером. Охранники железной плоской палкой водили вверх-вниз вдоль всех входящих.
– Олег Петрович! – плохо различимый в грохоте, возопил Гена.
– А?!
– Я говорю, не поеду я никуда! – Он орал, а Олег его почти не слышал. – С вами останусь!
Олег не стал препираться, только махнул рукой.
Охранник жестом пригласил его пройти через рамку, и он послушно прошел. Рамка истерически заверещала.
– Ключи, телефон, жвачку, все на стол, – проорал охранник. – И еще раз пройдите!
Олег кивнул и пошел внутрь.
– Эй!! – закричал охранник. – Эй, стой, кому говорю!!
Олег и ухом не повел. Это была Генина проблема, и его совершенно не интересовало, как именно тот ее будет решать.
Гена решил ее очень быстро, потому что ровно через секунду оказался у него за плечом.
– Давайте пальто!
Олег скинул ему на руки пальто. В адском освещении метались какие-то тени, патлатые и странно одетые молодые люди, целая толпа, курили перед входом в зал, девушки стайками проносились туда и обратно, музыка грохотала, с потолка свисали какие-то длинные штуки, похожие на фаллические символы, – дизайн.
– Отлично, – себе под нос пробурчал Олег Петрович.
– Что вы сказали?!
– Я говорю, езжай на Фрунзенскую!
– Что хотите делайте, не поеду!
Олег остановился, повернулся и снизу вверх – Гена был на голову выше – посмотрел водителю в глаза.
– Ты будешь делать то, что я велел.
– Не буду, – ответил бесстрашный Гена. – Это не клуб, а какой-то Содом с геморроем!
– С Гоморрой, – поправил Олег Петрович.
– Да какая разница-то?!
Мимо пробегал какой-то тип в джинсах и короткой пляжной маечке. От остальных участников праздника жизни его отличал поднос, который он держал под мышкой. Тип пролетел было мимо, потом приостановился, словно о чем-то вспомнил, вернулся и сунулся к уху Олега Петровича.
Гена недрогнувшей рукой взял типа за куриное плечико и отстранил. Тип посмотрел удивленно.
– Вам чего? – поинтересовался Гена вежливо.
– Ничего! – Тип пожал плечами и поудобнее перехватил поднос. – Я хотел спросить, вы ужинать? Если ужинать, я готов проводить!
– Проводите, – разрешил Олег Петрович.
Мимо барной стойки, осажденной чудовищной толпой и напоминавшей штурм рязанской электрички дачниками в семидесятом году, мимо стеклянных шаров, крутившихся на особых подставках и разбрасывающих острые колючие лучи, мимо извивающихся под музыку существ неопределенного пола, мимо диванов, на которых сидело, стояло и лежало великое множество подобных же существ, мимо винтовой лестницы, ведущей, по всей видимости, на второй этаж этого райского места, Олега Петровича провели в какой-то коридор, раскрашенный черной и красной лаковой краской.
– Зашибись! – весело сказал сзади Гена.
Потолки были красные, а полы черные. На мраморном постаменте стояли вазы, из которых торчали обрезки водопроводных труб и ржавые гаечные ключи. Стены были декорированы светильниками, переделанными из облупленных детских горшков примерно того же семидесятого года. Для того чтобы горшки давали свет, в них просверлили дырки – чудо дизайна. Двери в сортиры были украшены библейскими сюжетами – Адамом и Евой, только у Евы была голова Адама, а у Адама, соответственно, Евы. В углу стояли рыцарские доспехи, но вместо меча пустотелый рыцарь держал в железной перчатке… патефон.
Зато здесь не так грохотало.
– Сюда, пожалуйста! Столик у вас заказан? На какое имя?
Олег понятия не имел, заказан столик или нет и на какое имя! То есть имя-то он помнил – Виктория, – а фамилию совершенно позабыл спросить.
– Олег Петрович, я все улажу.
– Олежка!!! – прокричали из дальнего угла. – Иди к нам!
Олег Петрович с изумлением повернулся. При всем своем опыте общения с барышнями он никак не мог ожидать, что чудесная Виктория станет называть его «Олежкой»!
Виктория, сияющая, свеженькая, розовая, пробиралась к нему через беспорядочно наставленные пластмассовые столики. На ней были джинсы, чудом державшиеся низко на бедрах, и сверкающий лифчик на пуговицах. А больше ничего. С перепугу Олег Петрович не сразу разглядел, что к лифчику все-таки
