Вы это понимаете?
– Да не может у меня быть никаких неприятностей! Какие еще неприятности?! А даже если и будут, папа все уладит!
– Папа, – повторила Ника, и ей стало грустно.
– Ну конечно, папа! Он меня поругает, а потом перестанет! И я ему все объясню, он у меня понятливый. Да и не будет никаких неприятностей.
– Там на входе в музей рамка. Всех просвечивают, и сумки тоже просвечивают, – буркнул Федор мрачно.
Ему было стыдно, что они все – все эти люди! – зачем-то его спасают. Даже девушка сказочной красоты, пахнущая весной и нарциссами.
– Господи, подумаешь, рамка!
– Но сумку же нельзя просвечивать!
– Никто не будет просвечивать сумку, – весело сказала Виктория. – Вот увидите! Ну что? Согласны?..
– Федор?!
– Здрасти, Марья Трофимовна.
Он снял куртку из «искусственного кролика», пристроил ее на вешалку за шкаф и, ни на кого не глядя, стал стаскивать ботинки. Он всегда переобувался, когда приходил на работу, за шкафом у него были приготовлены кроссовки. Сейчас он переобувался, и сердце у него сильно колотилось.
Марья Трофимовна медленно поднялась из-за стола, смахнула с носа одни очки, для «близи», и нацепила другие, для «дали». Они всегда болтались на цепочке у нее на груди.
Федор все шнуровал кроссовки.
– Федор, где вы были все это время?
– Какое время, Марья Трофимовна?
– Со вчерашнего дня! Вас не могли найти!
– У меня зуб очень болел, – лихо соврал Федор. – И я был у зубного. А после обезболивающего спал.
– Да, но у вас не отвечал телефон!
Федор зашнуровал наконец кроссовки, распрямился и заправил за уши волосы.
И посмотрел на Марью Трофимовну. Она и так его недолюбливала, а сейчас просто молнии метала! Глаза за стеклами очков для «дали» горели нехорошим огнем.
Сотрудницы отдела – Нелечка, Мария Викторовна и вторая Мария Викторовна, – замерев, как суслики, переводили взгляд с одного на другую.
– Телефон у меня не отвечал, потому что мороз и батарейки сели. А потом я спал.
– Но вас не было дома! Я звонила! У нас ЧП, или вы, как всегда, не в курсе?!
Еще как в курсе, подумал Федор Башилов. Вы даже представить себе не можете, до какой степени я в курсе!
– Я по телевизору видел, – сказал он и пошел к своему столу, заваленному бумагами. Еще вчера ему казалось, что ничего на свете не может быть скучнее этого стола, а сегодня он был так рад его видеть, как будто встретился со старым другом!
Еще бы! Он ведь попрощался с ним навсегда, когда… украл коллекцию.
Скулы у него покраснели, и внутри стало нехорошо – от стыда.
– А если вы видели по телевизору, почему немедленно не явились на работу?!
– Ночь уже была. А сейчас я… явился.
Мария Викторовна переглянулась с Марией Викторовной, а Нелечка покачала головой. Глаза у всех троих были полны ужаса.
– А вы знаете, что милицейские органы хотели с вами побеседовать?
– Мне мама сказала.
– Ах, мама! Так вот, они очень хотели с вами побеседовать, потому что кража в нашем отделе – дело неслыханное! А у вас как раз в это время разболелся зуб! Это странно, Федор.
– Ничего странного, – пробормотал он.
– Ах, ничего странного! Тогда я немедленно звоню в милицию! Мария Викторовна, где номер телефона, который они оставили?
Обе Марии Викторовны переглянулись.
– Так у вас же был. На столе.
– Где на столе?! Почему я ничего не вижу?! О, боже мой! – И в сердцах Марья Трофимовна смахнула с носа очки для «дали» и нацепила очки для «близи». Нацепила и стала рыться в бумагах. Маленькие сухие ручки сильно дрожали, и Федору было ее жалко.
Теперь ему всех было жалко – и мать, и вот Марью Трофимовну!.. Еще вчера они приводили его в бешенство, а нынче он истово их жалел. Что-то с ним случилось.
