Трубка замолчала ненадолго.
– Ну, это мы проверим. А вы пока с работы не отлучайтесь!
– Да я и не собирался.
– А мы под вечер заедем. Ваша богадельня до которого часу открыта?
– Богадельня? – переспросил Федор.
– Ну, музей, музей!
– До пяти.
– Везет людям, до пяти работают! Ну, и мы к пяти заглянем. Не отлучайтесь!
Федор вернул трубку на телефон и обвел глазами сотрудниц. Они все смотрели на него, как зачарованные. Слово «богадельня» слышали все.
– Когда? – отрывисто спросила Марья Трофимовна. – Когда они приедут?
– Сказали, к пяти.
– Как к пяти?! А до пяти что?..
– Я не знаю.
– Да, но вчера мне показалось, что они… что самое главное – это найти вас, и вместе с вами сразу найдется коллекция, и честное имя нашего музея…
Федор подумал, что она абсолютно права.
Он нашелся, и коллекция нашлась, и теперь – может быть! – вместе с Олегом Петровичем им удастся спасти несколько честных имен. Музея, к примеру. И Василия Дмитриевича тоже.
Марья Трофимовна растерянно переводила взгляд с одной сотрудницы на другую, а с них на телефон.
– Как же это? – Она прижала к груди трясущиеся ручки. – Почему к пяти часам? Они же сказали, что… Как они собираются искать коллекцию, если даже приехать вовремя не могут?!
– Марья Трофимовна, – спросил Федор, – а откуда стало известно, что коллекция пропала?
– Как откуда?! Как откуда, что за вопрос?!
– Ну, мы же с ней не работаем, Марья Трофимовна. И инвентаризации не было, и к проверке мы не готовились. Как стало известно, что коллекция… пропала?
– Не пропала, а украдена! Самым беспардонным образом! Самым гадким образом! И вы еще спрашиваете, откуда мы узнали!
Она выбралась из-за стола, Федор посторонился, пропуская ее, и она засеменила мимо, все потрясая крошечными сухонькими ручками. Из-под очков у нее текли слезы, которые она не вытирала.
Нелечка, конечно, бросилась за ней, а обе Марии Викторовны накинулись на Федора:
– Нельзя же так!.. Что вы, Федя, за человек такой! Да для нее в музее вся жизнь, а вы со своим хамством!.. Она всю ночь не спала, дочка «Скорую» вызывала! А сегодня с утра опять на посту! И все из-за коллекции! И еще вы тут!..
– Я просто спросил, – вяло отбивался Федор. – Я хотел узнать, как выяснилось, что у нас украли серебро и бронзу!
– Петр Ильич велел проверить! – пискнула Мария Викторовна. – Позвонил и сказал!
– Сказал, чтобы мы проверили сохранность демидовской коллекции?! Вот просто так, ни с того ни с сего?!
– Он хотел, чтобы мы ее проверили! – поддержала первую Мария Викторовна номер два. – И все.
– А… как он просил проверить? Позвонил и сказал: проверьте коллекцию?
– Он пришел, – снова вступила номер один. – Пришел и сказал Марье Трофимовне, что обеспокоен демидовской коллекцией. Тут все и открылось!
– Ну, мы сразу же в милицию позвонили, сразу же! – подхватила номер первый. – А Петр Ильич так расстроился, что Марье Трофимовне даже выговор сделал! От расстройства, конечно же! Марья Трофимовна – такой уважаемый человек, почетный музейный работник и медаль имеет!
– Выговор? – переспросил Федор. – Какой выговор?
– Он заявил, что нужно было сначала ему сказать, а потом уж в милицию обращаться! Честь музейного учреждения, репутация и все такое! – поглядывая на входную дверь, зачастила Мария Викторовна номер один. – Очень расстроился!
Федор подумал немного.
Директор музея расстроился из-за того, что, обнаружив кражу, сотрудники вызвали милицию?! При этом он почему-то сам настоял на проверке коллекции, о которой много лет никто не вспоминал! Если настоял на проверке, значит, что-то заподозрил? Но как?! Откуда он мог узнать?! И что именно он узнал?..
– Очень, очень расстроился Петр Ильич! И Марье Трофимовне, бедненькой, попало!..
Федор потер лоб и пробормотал:
– А Тургенев так расстроился, что тем же вечером уехал в Баден-Баден.
– Да нет же, никуда он не уезжал! – зашептала Мария Викторовна номер два. – Он остался в Москве, и вчера у нас тут та-акое творилось! Вера Игнатьевна Веронике Павловне звонила и вас разыскивала!
