почти в одно и то же время. Нам есть что вспомнить.
– Вы учились в нашем институте?!
Олег промолчал.
– Мама, извини, но я должен вас оставить.
– Это он сейчас стал такой, – доверительно сообщила Веронике Ирина Петровна. – Раньше был нормальный. А со своими деньжищами научился говорить, как падишах, хорошо хоть нас не заставляет обращаться к нему в третьем лице.
– А мог бы, – уже из коридора сказал Олег Петрович.
– Как вас зовут дома? – весело спросила Ирина Петровна. – Неужели Вероника?
– Ника.
– Вот и чудесно, Ника. Сейчас мы с вами будем чай пить и ждать моего сына. Вы давно с ним знакомы?
– С сегодняшнего утра.
– И он уже пригласил вас к себе?! Какая похвальная скорость!
– Он просто хотел со мной посоветоваться по поводу иконографии Серафима Саровского!
– Господи! – воскликнула Ирина Петровна, сложила на груди руки и возвела к небу глаза. – Наконец-то у моего сына появилась женщина, с которой можно посоветоваться по поводу иконографии Серафима Саровского! А то он все время советуется по поводу очередной поездки в Куршавель, а это так утомительно!
У Вероники голова пошла кругом.
– Я… не появлялась, – пробормотала она. – Вы все неправильно поняли.
– А хоть и неправильно, моя дорогая, – отмахнулась Ирина Петровна. – Какая разница? Самое главное, что мы с тобой сейчас будем пить чай и болтать о разных разностях.
Мать Олега Петровича привела ее в какой-то кабинетик, поменьше первого, где был чайный стол и еще отдельный круглый столик с кофейником и спиртовкой.
– Ты хочешь чаю или кофе? – деловито осведомилась красавица и, получив ответ, принялась колдовать над спиртовкой. Ника никогда не видела, чтобы так готовили кофе.
– У тебя правда такой взрослый сын? – окончательно перешла на «ты» Ирина Петровна. – Ты еще совсем девочка!
– Мне сорок пять лет.
– Сорок пять?! Ты выглядишь моложе!
– Спасибо вам большое, – глупо пробормотала Вероника, которая решительно не знала, куда ей деваться.
– Моему сыну сорок три, – с гордостью провозгласила красавица. – И правда, я отлично выгляжу?
– Правда, – искренне согласилась Вероника. – Отлично.
– Это потому, что я слежу за собой. Ты следишь за собой?
– Почти нет.
– И напрасно! Если ты не будешь следить за собой и своим здоровьем, – назидательно сказала Ирина Петровна, – превратишься в старый сухой пенек. И, кстати сказать, гораздо раньше положенного богом срока.
Ника улыбнулась слабой улыбкой.
Ирина Петровна, похожая на Любовь Орлову в пору кинокартины «Весна», ее очень смущала.
Смущала тем, что выглядела именно как кинозвезда. Смущала вольнодумными речами, обходительностью и еще перстнями, которые посверкивали на каждом пальце. Ника никогда в жизни не видела таких перстней – или это как раз и есть то, что называется в романах «фамильные драгоценности»? Камни в этих перстнях были огромные, тяжелые и сверкали как будто сами по себе, даже когда на них и не падал свет, словно подмигивали хозяйке.
– Это совсем несложно, – говорила между тем Ирина Петровна, – и все это чепуха, что после сорока начинается какое-то там увядание и проблемы со здоровьем! Нужно просто вовремя принимать меры, и никаких проблем не будет.
Из кофейника тонкой струйкой полился кофе. Тонкий, белый, прозрачный фарфор наполнился и потемнел. Ника принюхалась. Ничего на свете она не любила больше, чем запах кофе.
– Ты меня слушаешь?
– Да, да, – виновато сказала Ника. – Нужно принимать меры.
Ирина Петровна неизвестно чему засмеялась, обошла столик, села и сложила безупречные руки.
– Ты как первоклассница! Хорошо. Меры. И какие меры мы принимаем?
Ника понятия не имела, что отвечать, и маялась ужасно. В последний раз она так маялась, когда однажды на третьем курсе завалила экзамен по истории. Между прочим, не просто так завалила, а как раз потому, что у нее был в то время бурный, страстный, необыкновенный, красивый, сказочный, неправдоподобный роман.
Роман закончился – как в сказке – свадьбой.
