Миф об идеальном мужчине

Клавдия ловко протиснулась мимо Андрея, радуясь и огорчаясь, что Танька спасла ее от разговора с ним, и бросилась в коридор, где стояли их сумки.

– Вот, Танюш. – Она водрузила пакет на табуретку.

– Разбирай, – велела Таня.

– Ого! – сказал Андрей в дверях. – Вы со своим фуражом? А зачем я картошку чистил?

– Съедим, – пообещала Таня. – Клав, давай я огурцы и помидоры помою.

– Все доставать? – спросила Клавдия.

С детдомовских времен у нее сохранилось трепетное, почти мистическое отношение к еде, особенно когда ее было много. Клавдии хотелось утащить хоть часть и куда-нибудь спрятать на черный день.

– Конечно, все! – ответила Таня. – Андрей, накрывай на стол.

Андрей поставил на стол тарелки, положил вилки, посмотрел задумчиво и добавил хлеб в плетеной корзиночке и стаканы.

– Водку будем пить? – спросила Таня.

– Водки нет, – ответил Андрей с сожалением. – Зато у вас в пакете какая-то бутылка.

– У нас в пакете шампанское, сыщик, – развеселясь, Таня хлопнула его полотенцем пониже спины. – Для дам-с.

– Мне много не надо, – пробормотал Андрей. – Мне только один раз глотнуть, и я готов.

– Оно и видно. – Таня ловко разложила по тарелкам картошку. – Садитесь все. Что вы как на именинах!

Андрей ел молча и быстро. Сто лет Клавдия не видела, как он ест, когда голоден. На даче не в счет. Там был праздник, а не еда после целого дня трудной работы.

– Ну что? – спросил он, когда шампанское было разлито. – За приятную неожиданность, а также за то, что бабе Томе не удалось все-таки сдать вас в милицию.

Они чокнулись и выпили сладкое газированное вино.

– Шампанское с жареной картошкой – высший класс! – одобрил Андрей. – До печенок пробирает.

– Не у всех бывшие жены по Парижам разъезжают, – сказала Таня, нисколько не заботясь о высоких чувствах Клавдии, и добавила доверительно: – Жанка, его бывшая, из Парижа привезла шампанское. Я, конечно, уже не помню, что это было за шампанское, «Дом Периньон», что ли, но это было что-то потрясающее. Сначала картонная коробка, а в ней гофрированная бумажка. В бумажке – деревянный ящичек. В ящичке стружки, в стружках – бутылка, завернутая в тряпочку.

– Ну и как? – затаив дыхание, спросила Клавдия, совершенно завороженная видением бутылки в деревянном ящичке, завернутой в тряпку.

– Никак, – сказал Андрей. – Мы не поняли ничего. Очень сухое, крепкое, я бы даже сказал, острое вино. В горле сразу встает комом, особенно замороженное.

– Его невозможно пить, как мы привыкли, – пояснила Таня и с удовольствием хлебнула из стакана. – Его нужно цедить по капле. Один бокал весь вечер.

– И при этом рассуждать о букете и послевкусии, – добавил Андрей.

Они были очень похожи, брат и сестра. Они даже говорили одинаково, несмотря на разницу лет, образований и образов жизни. Как-то сразу было понятно, что они – брат и сестра, что они хорошо понимают и любят друг друга и, что бы ни случилось дальше, как бы ни развела их жизнь, они будут так же понимать и любить друг друга.

Доев со своей тарелки все до крошечки, Андрей рассеянно похлопал себя по карманам, но сигарет не нашел и вышел в коридор.

– Не смей на него так пялиться! – приказала Таня шепотом. – Он этого не заслуживает. Он идиот.

– Это я идиотка, – ответила Клавдия тоже шепотом. – И я не могу перестать. Я его, может, теперь только через год увижу.

– Вы чего? – спросил Андрей, входя в кухню. – Шушукаетесь?

– Мы не шушукаемся, – сказала Таня. – Пепельницу давай.

Он поставил на стол тяжелую хрустальную пепельницу, которая странно не вязалась с его демократической кухней, сел верхом на скрипнувший под его весом стул и велел:

– Ну выкладывайте, зачем пришли. И не врите, что просто соскучились.

После еды ему полегчало.

Как это они догадались зайти к нему в такой отвратительный день и спасти его от еще более отвратительного вечера? Наверняка Танька придумала. Клавдия последний раз была у него… Когда же? Память быстро отматывалась назад, в поисках нужного места. Андрей Ларионов всегда хорошо запоминал мелочи.

Да. Это было зимой, шесть лет назад. Ему стукнуло тридцать, и он получил повышение. Клавдия пришла тогда раньше всех, даже раньше сестры, обещавшей помочь ему с готовкой, и страшно смутилась, застав его в одиночестве. Интересно, чего она тогда так испугалась? Что пострадает ее безупречная репутация или что он набросится на нее и лишит невинности?

Он усмехнулся. Нужно было сразу спрашивать. Сейчас, наверное, уже поздно. Все-таки шесть лет прошло.

Клавдия Ковалева редко с ним общалась. Конечно, она дружила с его сестрой, а не с ним, но она была