Марина не стала вникать в то, что он говорит.
– Я не пропала! Я пошла к тому месту, где все случилось с Вадимом. Я поговорила с девчонкой, которая вела первую лошадь. Она мне сказала, что Мальчик не мог просто так взять и кого-то сбросить с обрыва.
– Какой мальчик?
– Так зовут коня. Мальчик. Она сказала, что он спокойный и любит людей.
– Спокойный и любит, но Вадим разбился. Насмерть.
– Что-то тут не то, Федор.
– Тут – это где?
В руке у нее как бы из воздуха материализовалась большая белая кружка, сестра-близнец ее собственной большой белой кружки. От нее поднимался пар. Чай был рубиновый, а кусок лимона толстый. Марина глотнула и зажмурилась.
Там был не только лимон и сахар, но и еще что-то.
– Что ты туда налил?
– Коньяку.
– Я никогда не пью спиртное днем!
– А по заборам ты когда-нибудь лазишь?
– Нет.
– Днем? – усомнился Федор Тучков.
Она промолчала, сделала большой глоток, обожглась и стала дуть на чай.
– Хочешь есть? Ты за обедом ничего не ела.
– Откуда ты знаешь?
– Мы сидим за одним столом.
– Ты смотрел… за мной?!
– На тебя, – поправил он вежливо. – Я смотрел на тебя. Ты ничего не ела, вроде Оленьки. Хочешь?
– А что… у тебя есть?
Он опять усмехнулся – глазами. Марина никогда не видела глаз, которые могли бы так усмехаться. Как это у него получается?
– У меня есть колбаса, бублики. Йогурты, кажется, тоже есть.
– Тогда колбасу и бублик.
Он принес ей бублик и колбасу на тарелочке. Колбаса была холодная, а бублик свежий.
– Вадим хотел идти в милицию и погиб.
– Это несчастный случай. Мы же все видели своими глазами.
– Федор, – энергично жуя бублик, начала Марина, – ну давай просто представим себе, что это не несчастный случай! Ну почему у тебя нет никакого воображения?!
– У меня сколько хочешь воображения.
– У тебя его вовсе нет, как у моих студентов! Две трети из них не могут себе представить, что если из бесконечной последовательности удалить бесконечное число членов, то она все равно будет равна бесконечности, а не нулю!
– Почему бесконечности? – удивился Федор. – Нулю.
Марина застонала:
– Да не нулю! Ну как тебе это объяснить! Дай мне бумагу и ручку! У тебя есть? Или ты писать не умеешь?
– Я умею. Не слишком хорошо, конечно, но умею.
– Смотри. Вот луч. Это бесконечное множество точек. Это нуль. Это точка А. Выбираем ее произвольно. Если нам нужно убрать бесконечное число точек…
Он смотрел за ее рукой и не слушал, она поняла это совершенно точно, когда мельком на него взглянула. Он просто смотрел на ее руку, которая проворно и как будто сама по себе рисовала на бумаге.
Она опомнилась:
– Прости, пожалуйста. Тебе это, наверное, совсем не интересно. Я просто увлеклась ни с того ни с сего. Наверное, мне на работу надо.
«Тебе надо ко мне в постель, – мрачно подумал Федор Тучков Четвертый. – И мне надо, чтобы ты хотела ко мне в постель».
Как это все некстати!
– Твоя задача математически некорректна, – заявил он. – Зря ты так стараешься.
