Марина смотрела на него с первобытным изумлением, потом осторожно засмеялась и замолчала. Почему-то ей вдруг подумалось, что говорил он вовсе не о луче с точкой А.
Нужно быстро и аккуратно свернуть в тихое и безопасное место. Если такое еще осталось в непосредственной близости от Федора Тучкова.
– Давай представим себе, что Вадима кто-то убил. Давай просто попробуем.
– Попробуем, – согласился Федор Федорович, думая только о постели и о том, как ему теперь быть с профессоршей.
– Лошадь можно напугать или внезапно причинить ей боль, чтобы она взвилась на дыбы и сбросила седока, особенно если он не слишком умелый.
– Марина, мы стояли там. Никто не пугал лошадь и не причинял ей боль.
– Федор, то, что мы этого
Ого!.. Он даже засмеялся от удовольствия.
– К лошадям никто и близко не подходил.
– Не подходил у нас на глазах. А если
– Что значит до?
– Ну, вчера или накануне!
Тучков Четвертый встал и налил им еще по кружке чаю. Полез в какой-то шкафчик и вынул оттуда пузатую круглую бутылку.
– Мне больше не надо! – перепугалась Марина.
– Ну, конечно, – согласился он и налил – довольно много, на палец примерно. Эдик Акулевич всегда наливал ей именно столько вина, примерно на палец. Наверное, боялся, что она впадет в алкогольную зависимость и ее карьера пострадает.
Нельзя, нельзя так думать о старом друге! Он проверенный, близкий человек, и черт с ним, с геморроем и долькой чеснока в нагрудном кармане! То, что она так о нем думает, – предательство!
– Ты любишь Дика Фрэнсиса?
– Не знаю. А что?
– Он много писал про лошадей. Он в прошлом был знаменитый жокей. У него есть роман про то, как лошадь приучили пугаться вспышки фонаря. И достаточно было выйти на скаковое поле с фонарем, чтобы лошадь поднималась на дыбы и сбрасывала жокея. У них на этом был целый бизнес построен.
– Красиво, – оценил Федор Тучков. – Но не слишком правдоподобно. Вряд ли кто-то тренировал лошадь специально, чтобы убить Вадима.
– Может быть, не Вадима! Но когда он сказал, что пойдет в милицию, от него решили избавиться именно таким способом!
Федор Тучков развернул леденец «Взлетный» и кинул себе за щеку.
– Способ убийства какой-то ненадежный, – высказался он, подумав. – Лошадь может сбросить, человек ушибется, и все дела. Это же не скачки с препятствиями! Они не скачут галопом, а медленно идут.
– Там же обрыв!
– Да ни при чем обрыв, – поморщившись, сказал Федор. – Даже с обрыва можно упасть и не получить никаких серьезных повреждений. Ему просто очень не повезло.
Марина подула на свой чай и проговорила, стараясь быть убедительной:
– Есть два очень странных обстоятельства. Первое. Вадим сказал, что знает что-то о трупе в пруду и собирается заявить в милицию. Второе. Вадим идет кататься на лошади, падает и разбивается. Это не может быть совпадением.
– Это может быть совпадением.
– Федор. Нет.
– Да.
Черт бы побрал этих загорелых полицейских капитанов в выцветших и потертых джинсах! Вечно они уверены, что умнее всех, и упрямы, как мулы!
– Вовсе необязательно, что человек умрет, если его сбросит лошадь. А раз в этом нельзя быть твердо уверенным, значит, это не убийство!
– Убийство.
– Мы толчем воду в ступе, – заявил Тучков Четвертый.
Марина с силой поставила кружку на полированный столик. Немного чаю даже выплеснулось наружу. Она быстро смахнула лужицу ладонью.
Он не заметил. Или сделал вид?
– Если тебе ничего не показалось и у Павлика есть пистолет, зачем ему тренировать лошадей, чтобы они сбрасывали седоков? Почему не выстрелить?
– Павлик не тренировал никаких лошадей!
– Тогда кто тренировал?
