очкастый молодой дизайнер, фотографии которого печатают во всех глянцевых журналах, недавно возглавивший один из самых старинных и дорогих модных домов Франции. О дизайнере уважительно отзывалась сама Эвелина Хромченко, главный гуру во всем, что касалось моды и стиля.
– Вы можете поставить ее сюда. – Ступней Аннет подвинула к Алексу низенький кожаный стульчик. – Никто не возьмет!..
У него – вот дурачок – моментально загорелись щеки, и дизайнерскую сумку он тут же моментально спихнул с колен на пол.
Как жалко, что Петечка не разрешает ей ни с кем!.. Впрочем, что Петечка?.. Петечки же здесь нет. А пофлиртовать всласть вполне можно. Тем более с таким... м-м-м... очаровашкой.
Аннет нравились очаровашки. Она вообще была большой лакомкой.
– А я приехала, – продолжала она, поглаживая голой ступней кожу дивана. Алекс, не отрываясь, смотрел на ступню, – никого нет. Анатоль обещал устроить мне сюрприз, а какой именно, не сказал. Вот я и жду!.. Хорошо, что вы заехали!
– Да, – согласился Алекс, но не стал добавлять, что Анатоль уже устроил всем сюрприз.
Аннет взглянула на знаменитого писателя пристально.
Когда ж ты меня узнаешь, бестолочь кудрявая?!
– Так вы дружите? Почему же Анатоль никогда не приводил вас на мои спектакли?.. – спросила она.
– Нет, мы не дружим. То есть не особенно.
Опять ни с места!.. Я тебе на что намекаю?! На дружбу с этим идиотом, что ли?!
– А вы давно знакомы с... Анатолием Петровичем? – Назвать Кулагина Анатолем Алекс решительно не мог.
– Не слишком, но вполне достаточно, чтобы... подружиться! – сказала недовольная Аннет и убрала ногу под юбку.
Не узнаешь меня, вот и не будет тебе никакой ступни, красоты и развлечения!..
– Он очень интересный человек, – продолжала она. – И такой образованный! Так много всего знает! А для женщины это очень важно, правда?
Алекс, которого перестали испытывать ногой, перевел взгляд на ее лицо и узнал!.. Нет, не вспомнил, конечно, чем именно она знаменита, но по телевизору ее показывали часто, а во время недавних выборов она даже затесалась в какую-то оппозицию, и ее показывали именно в связи с оппозицией.
Что-то тогда было смешное, но он никак не мог вспомнить, что именно. Маня, помнится, хохотала.
Когда Алекс гостил здесь минувшей осенью – праздновали день рождения хозяина дома, – никакой Аннет среди гостей не было и в помине, значит, это приобретение из недавних. Из недавних и дорогих.
Собственно говоря, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно к ней, к этой красавице, Анатоль и собирался уйти, бросив свою недотепу-супругу в вонючей тужурке из кожзаменителя.
Кожзаменитель. Заменитель кожи. Заменитель супруги. Подумаешь.
Надо как-нибудь выяснить, сделал или не сделал Кулагин предложение руки и сердца новой избраннице? Всерьез ли собрался заменить дешевую синтетику чем-то... натуральным?..
Хотя это еще большой вопрос, что натуральнее?
– Вам идет этот дом, – сказал Алекс осторожно, делая первую попытку. – Вы здесь очень на месте.
Она засмеялась.
– Спасибо! Вы все правильно угадали. Я люблю такой стиль – мексиканский, испанский! Мне нравится, когда простор, много воздуха, дерева и стекла! Мы были в Рио, и Анатоль показывал мне Аркус ди Кариока и Ильха Фискал, это дворец такой, так я думала, с ума сойду! Вот где бы я хотела жить! Вы были в Рио?..
– Никогда.
– Слетайте! Давайте вместе слетаем! Ну, просто по-дружески. – Аннет молитвенно сложила руки. – Один вид на океан чего стоит!.. Я попрошу Анатоля, и он организует нам поездку.
– Выходит, Анатолий Петрович счастливый человек, – заметил Алекс с тонкой улыбкой. – Он возил вас на океан!..
На самом деле Алекс был уверен, что вывезти такую женщину не то что за океан, а хотя бы за околицу, да еще, несомненно, самым первым классом, дороговато выйдет, Анатолю это явно не по карману.
И не ошибся.
– Не совсем так, – Аннет засмеялась. – Меня пригласил приятель. Вадим Сосницкий, он в Лондоне живет, вы знаете, наверное.
Она посмотрела на него, проверяя реакцию. А то он какой-то... малость не от мира сего! Впрочем, наверное, писателям, да еще знаменитым, так полагается, Аннет точно не знала. А еще не знала, что он такой молодой и интересный. Нет, на фотографиях видела, конечно, но мало ли что можно фотошопом наделать!.. Фотошоп – лучший друг любой красавицы и знаменитости, это всем давно известно.
– Вадим Сосницкий – олигарх, – пояснила она на всякий случай, ибо лицо писателя не выразило при упоминании заветной фамилии никакого восторга. «Олигарх» она сказала с тем же чувством, с каким говорят «святой». – Мы все собрались у него, а потом уж на его джете решили махнуть в Рио. В Лондоне очень скучно стало, дождик пошел, и всем захотелось на солнышко. Анатоль в это время тоже в Англии был, и его решили пригласить, с ним так интересно!.. Он вообще необыкновенный человек, правда?
Алекс, который был уверен, что Анатолий Кулагин человек совершенно обыкновенный, согласился.
Пусть будет необыкновенный. Пока не слишком понятно, почему она упоминает о его необыкновенности во второй раз в пятиминутном разговоре, как будто старается в чем-то убедить... кого? Алекса или себя?..
– Анатоль оттуда привез гамак, который на террасе висит, видели? По-моему, очень мило. – Аннет засмеялась. – Это мой гамак. Он висел у Вадима в поместье, и я в нем иногда... валялась. И Анатоль выпросил его у Вадима, представляете?
Алекс едва удержался, чтобы не сказать – как мило.
– А какой там океан! Боже мой! Когда стоишь на обрыве, хочется раскинуть руки и лететь, лететь.. Это такое чувство!.. Словами не объяснить. Как будто перед выходом на сцену, когда там, в темноте, огромный зрительный зал. Я же балерина, – она улыбнулась и опустила глаза.
Точно! Балерина! Танцевать она, конечно, не танцевала, по крайней мере, Алекс ее никогда не видел, но в телевизионных программах ее представляли именно так.
Должно быть, в исключительно белой и исключительно сверкающей машине на зеркале болтается подвеска в виде бриллиантовых пуантов. На зеркале пуанты, а на передней панели иконка – Богоматерь со скорбным лицом. Так, и никак иначе.
Очень красиво.
И еще что-то прекрасное и заманчивое, кажется, было в связи с балетом, то ли Ковент-Гарден, то ли Ла Скала...
Почти такое же заманчивое и недоступное, как Рио-де-Жанейро, где, как известно, все ходят в белых штанах, некстати припомнилось Алексу.
– Как я хочу опять в Рио, вы не можете себе представить! И я теперь всем, всем друзьям говорю, что нужно непременно лететь туда, а не на Мальдивы или в какую-нибудь глупую Доминикану! А вы где больше всего любите отдыхать, Алекс?
Она встала с дивана, улыбаясь ему, скользнула мимо, задев шелками его джинсовые колени, взяла со столика пульт от кондиционера и сделала потише. В огромном зале и в самом деле было слишком прохладно.
– Возможно, когда-нибудь, – сказал знаменитый писатель, который в последний раз отдыхал год назад в турецком отеле, – вы и в самом деле возьмете меня с собой. Мне бы хотелось полюбить... Рио.
Аннет, возвращаясь на диван, вздохнула.
Ну, почему, почему ничего нельзя?! Почему можно только с отвратительным, гадким, мерзким Анатолем?! Вот же откуда-то взялся этот парень, мировая знаменитость, и не сводит с нее глаз, еще бы! Почему с ним-то нельзя?!
Алекс, покосившись на совершенный стан, вздохнул.
...Почему она так много говорит про Рио? Что там могло случиться? Важно это или неважно, или просто
