Лари или Гарри, который мешал ей пройти к двери, а следом за ним и камуфляжного. – Нам, как правило, нечего делать на чердаке.
Уолш кивнул, как бы принимая ее иронию.
Камуфляжный майор спрятал в карман свой план-схему, что-то быстро сказал по-английски, Надежда не разобрала, что именно, и Уолш протиснулся мимо Лари или Гарри к нему, на последнюю ступеньку.
Вдвоем они зачем-то ощупали дверь – Уолш сверху, майор снизу, переглянулись и опять прострекотали что-то трудноопределимое.
Может, у спецслужб есть какой-то секретный язык, на котором они начинают говорить, когда хотят, чтобы их не понимали посторонние?!
Уолш вдруг положил обе ладони на дверь, навалился всей тушей, тряхнул ее раз, другой и отнял руки. Железная сейфовая дверь, на которой не было даже ручки, запертая на несколько замков, вдруг дрогнула и медленно приоткрылась.
Надежда от неожиданности сделала шаг назад.
Уолш с верхней ступеньки стремительно обернулся к ней:
– Когда дверью пользовались в последний раз?
– Я не знаю.
– Как случилось, что она осталась открытой?
– Господин полковник, я не знаю!
– Как часто в гостинице происходят кражи и другие чрезвычайные происшествия?
Надежда стиснула зубы.
– Нечасто.
Уолш сбежал по ступенькам вниз, а майор, наоборот, полез наверх, распахнул приоткрытую дверь и стал осматриваться.
Сейчас там найдут склад оружия и боеприпасов, почему-то решила Надежда.
Однако майор про оружие и боеприпасы ничего не сказал, вернулся на лестницу, плотно прикрыл за собой дверь и тоже сбежал вниз. Лари или Гарри смотрел поочередно то на одного, то на другого.
– Нужно установить, кто в последний раз поднимался сюда и зачем, – приказал Уолш майору. – У кого могут быть ключи и сколько их всего. Нужно ли разрешение для того, чтобы сюда подняться.
– Разрешение не нужно, – вставила Надежда. – Но ключи есть только у начальника охраны. И он просто так их не выдает, разумеется! Например, «рум сервис» сюда никогда не поднимается, потому что им здесь нечего делать, а электрики и монтеры часто.
Она знала, почему дверь была открыта, но говорить об этом Уолшу ей не хотелось.
И тут у нее зазвонил мобильный. Оба, майор и полковник, смотрели на нее.
Звонила Катя Самгина, потерявшаяся в Москве.
– Катюш, – быстро сказала Надежда, нажав кнопку. – Вот хорошо, что ты нашлась, но я сейчас не могу разговаривать! Я тебе перезвоню!
– Меня зовут Максим Вавилов, – представилась трубка незнакомым голосом. – Я майор милиции, и мне хотелось бы переговорить с вами по поводу Екатерины Михайловны.
Надежда похолодела.
Первый раз в жизни она поняла, что это такое – взять и внезапно похолодеть, как будто кровь разом остыла в жилах. Стало холодно в спине, и в кончиках пальцев закололо от мороза.
– Что с Катей?!
– Вас зовут Надежда?
– Да. Что с Катей?!
– Сейчас уже все в порядке, – сказал голос совершенно спокойно. – Но все равно мне необходимо с вами переговорить.
– Что значит – сейчас уже все в порядке?!
В трубке помолчали.
– Она здорова и в безопасности.
– Она была больна?!
– Она стала свидетельницей убийства, и на нее было совершено покушение, – так же спокойно сообщил голос. – Вы можете ответить на мои вопросы?
– Сейчас не могу, – дрогнувшим голосом сказала Надежда. – Я… на службе и не одна.
– Понятно. А когда сможете?
– Запишите телефон. – И она продиктовала номер. – Это мой домашний! Позвоните мне вечером, у меня смена заканчивается в одиннадцать, и я буду дома к полуночи. Сможете?
– Да, конечно.
– А с Катькой точно все в порядке? Где она? В больнице?
