– Я уже все обезопасил, – успокоил его Архипов. – Тинто, вперед! И себя, и вас, и подъезд.
– А Маша? – подала голос Елена Тихоновна. – Где же Маша?
– Она… ездила с братом на два дня к родственникам, – на ходу сочинил Архипов. – Сегодня возвращается.
– Как – к родственникам? – поразилась Елена Тихоновна. – К каким родственникам? Машенька – сирота!
Двери лифта бесшумно сомкнулись, закрыв недоумевающие пенсионерские лица. Архипов вздохнул.
Ну, что он может им объяснить? Ничего он им объяснить не может!
Тинто Брасс понюхал воздух на площадке, подошел к двери в квартиру и посмотрел вопросительно.
«Что там делает эта девица? Зачем ты ее там оставил? А что, если она валяется на моей круглой подушке?!»
– Да ладно, может, еще и не валяется, – утешил его Архипов и распахнул дверь.
Маша Тюрина на круглой подушке не валялась. Ее вообще не было видно, зато в ванной сильно и равномерно шумела вода.
– Это… хто?! – донесся из тренажерной комнаты заспанный голос бдительного Макса.
– Хде? – осведомился Архипов, стаскивая кроссовки.
Макс испуганно примолк.
Вот вам и «холостяцкий флэт», вот вам и private life, вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Развеселившись, он постучал в ванную.
Вода немедленно перестала течь.
– Але! – крикнул Архипов. – Может, халат дать?
После некоторой паузы Маша от халата отказалась.
Архипов налил воды в чайник и оценил запасы еды, которые давно не пополнялись. Были несколько яиц, сморщенный от долгого лежания толстый стручок красного перца, банка неопределенных грибов и пакет молока.
Пожалуй, этим семью не прокормишь.
– Прости, пожалуйста, – за спиной у него сказала Маша, – я думала, что до тебя успею.
– Что?
– Я заняла твою ванную. Я думала, что успею, но ты… быстро бегаешь.
Архипов закрыл холодильник и посмотрел на нее – в первый раз за это утро.
Свеженькая, розовая от воды, влажные волосы заложены за уши, одета в джинсы и Любанину кофтенку, в которой раньше щеголял брат Макс, и пахло от нее славно – парфюмерией и чистой кожей.
Архипов все смотрел на нее. Подбежал Тинто Брасс и тоже стал смотреть.
Длинные пальцы нервным движением застегнули пуговку у горла и потянули за короткие рукава, как будто надеясь вытянуть их до запястий. Потом она переступила с ноги на ногу. Смотреть дальше было уже неприлично, но Архипов все смотрел.
Тогда Маша вдруг решительно подошла к нему, потеснив Тинто, взяла горячей рукой за шею, и поцеловала в губы, и прижалась крепко, и свободной рукой обняла за пояс, за мокрую майку, под которой по спине все еще лился пот, и ее щека оказалась совсем рядом – она была только чуть ниже высоченного Архипова, – и, оторвавшись, чтобы перевести дыхание, он поцеловал царапину у нее за ухом, и перехватил ее руку, забравшуюся под майку, потому что вдруг застеснялся того, что он такой потный и мокрый, и еще небритый, и вообще…
– Я так за тебя боялась, – быстро сказала она, – в той квартире. Я думала, что ты придешь на встречу, и они тебя тоже свяжут и будут… унижать. А потом убьют. Я думала, что меня убьют, и не боялась, а за тебя боялась и за Макса.
– Это здорово, – пробормотал Архипов, не слышавший ни слова, – просто здорово.
– …Что?..
Целоваться, оказывается, было гораздо проще, чем говорить, и они опять стали целоваться.
Тинто Брасс плюхнулся на задницу, подумал и задней лапой неловко почесал ухо.
Ну и дела – вот что означал этот жест. Как это все, право, неожиданно, ребята!
– Ты никогда не обращал на меня внимания.
– Не обращал.
– Почему?
– Не знаю.
– Ты меня просто не видел.
– Не видел.
– А помнишь, ты приходил к нам чай пить?
