– Я и так… верила.
– Значит, недостаточно. Ты должна была поверить окончательно и убраться с дороги. Исчезнуть. Ты и попыталась это сделать, между прочим.
– Зачем понадобилось так меня пугать?! Из-за квартиры?
– Нет, – задумчиво сказал Архипов, – дело тут, пожалуй, вовсе не в квартире…
– А в чем?!
Владимир Петрович закрыл глаза.
Вот черт побери.
Лизавета сказала ему, что каждый получает по заслугам.
Лизавета сказала ему, что вся ее любовь отдана «бедной сироте».
Лизавета сказала ему, что
Лишний экземпляр ключей. Книга – Лизавета никогда не покупала книг. Нож под диваном – Маша больше ни разу не ночевала в своей комнате. Завещание – странное до невозможности.
Мало того, что их было два – два завещания! – но и второе, последнее, состояло из двух частей.
Из двух частей!
Квартиру получил Архипов, а любимая «сирота» три картины.
– Маша, – быстро спросил Архипов, – а этот самый Лизаветин муж, он кто? Художник?
– Не-ет, – удивилась Маша. – Я точно не знаю, но он был какой-то большой ученый, то ли искусствовед, то ли реставратор. Он в своей жизни нарисовал, по-моему, как раз три эти картины, и больше никогда и ничего. А что?
– А то, – той же скороговоркой продолжал Архипов, – что основное наследство – это вовсе не квартира, а как раз три картины ее мужа. А я кретин, можешь меня поздравить.
Маша смотрела на него во все глаза.
– Быстро! – закричал он, как будто собравшись с силами. – Быстро, Маша!
– Что?
– Быстро обувайся, и поедем. Ну! Быстро! И принеси мне телефон! – вслед ей крикнул он.
В этот момент ему даже в голову не пришло, что из ванной можно выйти и самому взять телефон. – Какой телефон, Володя?
– А-а, ну тебя! – прорычал Архипов и выскочил наконец из ванной. – Он же мне сказал, что вы вешали картину, которую я свалил! Он сразу мне сказал! А я ничего не понял! А когда я увидел труп, картина стояла у стены! У стены, понимаешь?!
– Ты сошел с ума.
– Я не сошел с ума. Макс мне сказал, что вы разговаривали о родственниках и вешали картину!
– Вешали.
– А когда я пришел и нашел труп, картина стояла у стены. Ты понимаешь?!
– Это важно?
– Это, черт возьми, все объясняет. А еще он был в ботинках!
– Кто?!
– Труп.
– Ну и что?
– Лизавета всех заставляла снимать ботинки. И ты мне первым делом велела, чтобы я снял ботинки.
– И… что?
– Если бы ты его пустила, ты заставила бы его снять ботинки. Это совершенно естественно. Раз он был в ботинках, значит, пустила его не ты.
Архипов все метался по комнате, искал телефон – забыл, где в его квартире этот самый телефон. Тинто Брасс смотрел на него с удивлением. Он никогда не видел хозяина в таком смятении.
Маша Тюрина подошла, сунула трубку ему в руки и проговорила тоненьким голоском:
– Володя, я никого не убивала.
Но он не слушал ее.
– Федор Кузьмич, это Володя Архипов, – выпалил он в трубку.
Ехать в захватанных кровавыми руками брюках нельзя, и одной рукой Архипов стал расстегивать ремень. Маша издалека смотрела на него с изумлением.
– Федор Кузьмич, я через полчаса приеду, привезу вам три картины. Посмотрите их? Только прямо сейчас. Нет, сейчас! Федор Кузьмич! Я вас прошу!.. Я приеду и все вам объясню! Я сам еще точно не знаю!
Прыгая на одной ноге и то и дело перекладывая телефон с одного плеча на другое, Архипов швырнул
