Вдруг он забыл про неизбежность бездны и понял только, что сейчас упадет и разобьется, и больше его никогда не будет, а он должен, должен остаться здесь, черт возьми!
Он перехватил правой рукой, сильнее налегая на нее, чтобы чуть-чуть освободить болтающуюся створку и поймать ее движение. Она прощально заскрипела, и в ту секунду, когда придвинулась к стене, левой рукой он намертво зацепился за подоконник, а створка в последний раз хрустнула от его усилия и оторвалась.
Снова взметнулась тень в темноте чердака, и Архипов зажмурился, ожидая смертельного удара по пальцам, и тут страшный крик обрушился ему на голову, заглушая колокол бездны.
Всполохнулись, затрещали и поднялись с крыши голуби. Голубой огонь вспыхнул еще ярче.
Архипов изо всех сил подтянулся, навалился грудью на подоконник, подтянул ноги – последнее усилие, и спасительный пол примет его, но он не успел сделать этого усилия.
Крик ударил снова, и тут он увидел.
Кричала черная островерхая тень. Он давилась криком, отступала и металась в глубине чердака. Прямо на нее двигалась Лизавета в белом электрическом сиянии. Развевались нелепейшие одежды, и как будто от электричества потрескивал воздух.
Архипов животом налег на подоконник, перевалился через него и с грохотом упал на пол.
От этого грохота Лизавета внутри белого пламени вдруг приостановилась, замерла и обернулась к нему.
Крик дошел до самой верхней точки и замер там.
Белый свет залил Архипову мозг, а когда отступил, на чердаке ничего не было – ни тени, ни света.
Топот резвых ног раскатился по лестнице и пропал.
Архипов лежал на полу и трудно дышал. Пот заливал глаза, и сильно тошнило от боли в спине.
Лизавета спасла его, вот что.
Она только что спасла его, закрыла собой, прогнала черную тень.
Архипов вытер со лба пот и посмотрел на свою ладонь. Она сильно кровоточила. Дышать все еще было трудно.
В ушах ломило, сквозь ломоту вдруг прорвался какой-то привычный, мирный, домашний звук – хлопнула дверь. И опять тишина.
Потом заскрипела лестница.
Мозг сжался в булавочную головку. Архипов перекатился на колени, кое-как привстал и пополз от окна, от края бездны, все еще ждущей его.
Послышалось тяжелое дыхание, топот, заскрипели подгнившие доски пола.
Архипов зажмурился.
Рядом что-то фыркнуло, зашевелилось и ткнулось Архипову в лицо.
Тинто Брасс бодал его и обдавал влажным дыханием.
Архипов застонал от облегчения и первый раз в жизни обеими руками обнял медвежью башку и лбом уткнулся в собачий лоб.
«Ты что, хозяин? – недоумевал Тинто. – Куда это ты забрался и почему сидишь на полу? И пахнет от тебя странно, – Тинто принюхался, – кровью, потом и страхом?»
– …Володя?..
Снова шаги, но уже другие, и прямо за лобастой башкой Архипов увидел босые ноги в джинсах.
– Володя?! Ты что?!
Кряхтя, он встал на колени и отпихнул Тинто, который все лез обниматься.
– Что случилось? Как ты сюда попал?! Господи, ты же на работу уехал! Почему ты весь грязный?! И руки! Что у тебя с руками?
Архипов тяжело смотрел на нее.
– Ты что? – остановившись, настороженно спросила Маша. – Что с тобой, Володя?
– Как ты сюда попала?
Он поднялся на ноги, придерживая спину рукой. Маша сделала шаг назад.
– По лестнице, – объяснила она растерянно, – а что такое? Кто-то закричал, Тинто Брасс залаял. Мы… вышли. Он… сразу сюда помчался, а я за ним.
Архипов все молчал.
Если бы Тинто мог говорить нормальными человеческими словами! Ну почему, черт возьми, он не говорит?!
Она вполне могла успеть забежать в его квартиру, содрать островерхий колпак и вернуться обратно – участливой и взволнованной. Она вполне могла успеть.
Тот, кто был в колпаке, показался ему не слишком большим и довольно легким, и – черт, черт, черт! – это
– Что тут случилось, Володя? Как ты здесь оказался?
