– Я тоже переполошился, как кура, и сказал, что это ошибка и что ее нужно исправить.
Архипов уселся перед своим чаем с мятой и посмотрел на него с отвращением.
Зачем он ляпнул про ошибку?! Кто его за язык тянул?! Вполне мог сказать об этом Марии Викторовне лично, в дружеской соседской беседе, а не объявлять во всеуслышание, что он готов сейчас же вернуть ей квартиру! Ведь Лизавета зачем-то оставила квартиру ему, ему, а не Маше!
– А… больше нет? – спросил Макс, вылизав тарелку.
– Бери в сковороде, – ответил Архипов, – лимон вон лежит.
Макс сполз со стула, поднял крышку и умильно посмотрел на мясо.
«Вот жрет-то, – ужаснулся Тинто Брасс. – Впрочем, ему можно. Он еще растет».
– Вот именно, – согласился Архипов.
– Чего?
– Ничего.
– А вы… того… не собираетесь? – вдруг спросил Макс, подумал и положил себе сразу два куска, чего уж!
– Чего не собираюсь?
– А Маньку… искать?
– Нет, – заявил Архипов. – Не собираюсь.
Макс насторожился.
Он был абсолютно уверен, что Тор взмахнет своим молотком, ударит посильнее, грянет гром, заклубится дым, и Манька появится перед ними прямо из этого дыма, целая и невредимая, – как-то так.
Впрочем, он был в этом уверен, пока не знал, что Тор – программист.
Программист!
– А… как же она? Она с ними идти не хотела! Она побежала даже. Это она потом пошла, чтобы их… от меня увести. Понимаете?
– Понимаю, – согласился Архипов. – Я думаю, что с ней все будет в полном порядке.
– Как – в порядке? – оторопел Макс. – Ее ж неизвестно кто уволок! Ферт в плаще!
– Макс, с ней все будет в порядке, пока я не верну ей квартиру, а она не подпишет отказ от нее.
– Чего?
– Того. Предполагается, что я, с одной стороны, просто балда, а с другой – благородный Робин Гуд.
– Вы… балда?
– Я все сразу им выложил, весь план действий.
– Кому… им?
Архипов сердито вздохнул:
– Тем двоим, которые были в нотариальной конторе. Я сразу сказал, что мне не нужна эта квартира и я в любую минуту могу вернуть ее твоей сестре. Я сказал, они слышали. Собственно, им больше ничего не надо. Я возвращаю квартиру ей, она подписывает дарственную. Круг замыкается. Как будто Лизавета не писала никакого второго завещания.
– Какая… Лизавета?
– Моя соседка. Приемная мать твоей сестры. Кто-то из них позвонил Маше по телефону, как раз когда она решила, что все благополучно завершилось, и они от нее отстали, потому что квартиру получил я. Вы в это время предавались воспоминаниям и…
– Не, – перебил Макс с набитым ртом, – мы не того… не предавались. Мы картину вешали, какую вы свалили, ночью-то. Темнотища была. Я слышал, упало что-то, а потом оказалось – картина.
– Ну, картину, – согласился Архипов. – Все было спокойно и мирно. Кто-то позвонил, напугал ее, и она кинулась спасаться и спасать тебя.
– Угу, – подтвердил Макс. – Только ее все равно уволокли.
– Она мне сегодня звонила, – сказал Архипов, – часа в три. Сообщила, что ты уехал в Сенеж, а она живет у подруги и хочет получить обратно свою квартиру.
– Вы ей отдадите, да? Обратно-то?
– Ты что? – спросил Архипов. – Совсем без мозгов? Или кино про преступников не смотришь? Как только я отдам ей квартиру, ее убьют. Она жива, пока это квартира
Макс перестал жевать и посмотрел на Владимира Петровича.
– Зачем… убьют?
– Затем, что квартира очень дорогая. Я уверен, что Лизавету тоже убили и тоже из-за этой квартиры.
– Так если Манька им… сама отдаст, зачем ее убивать?
– Затем, что она сегодня отдаст, а завтра в народный суд пойдет или в прокуратуру и скажет, что ее заставили. Лишний шум никому не нужен, особенно религиозным организациям. Их и так сейчас…
