– А вы тут гостья? Или батькина… сотрудница?
– Чья сотрудница?
– Моего батьки! Головко Борис Дмитриевич мой батька. Президент будущей незалежной Украины. Вы… не с ним?
Это прозвучало как-то уж совсем двусмысленно, и от этой двусмысленности, недосказанности, недавних рыданий Лиды Поклонной, а отчасти, может, и от жары, Маша покраснела, и волосы на виске у нее стали влажными.
– Мы приехали по приглашению госпожи Цуганг-Степченко и ее супруга, – отчеканила она. – Я работаю с Аркадием Воздвиженским. Он…
– Та-та-та! – странным образом воскликнул молодой человек. – Это тот, который детективы пишет?
– Да.
Прохладной, сухой и очень властной рукой он взял Машину ладонь. Маша скосила на нее глаза. Рука, как и все остальное, у молодого человека была совершенна – длинные пальцы, блестящие ногти, гладкая кожа. Маша отвернулась.
– Познакомьте меня с ним, – вдруг попросил молодой человек с придыханием. – Я даже не знал, что он здесь будет! Думал, опять скукота смертная! Он ведь придумал модель идеального преступления, да? Он же гений!
Маша даже растерялась немного.
То есть всем давно и хорошо известно, что Воздвиженский гений, большой русский писатель и почти бородатый прозаик, но все же редко молодые люди, вроде этого самого Стаса Головко, с таким энтузиазмом восклицают, что мечтают с ним познакомиться!
– А он бывший мент, да? – не унимался Стас. – Или, может, юрист?
Вернее он произнес «юрыст».
– Да нет, – ответила Маша и осторожно вытащила у него из руки свою ладонь.
– Но служил, конечно, да?
– И не служил.
– Как?! – поразился Стас Головко. – Он придумал идеальную схему убийства и даже не мент?!
Час от часу не легче.
Родионов то и дело придумывал всякие разные схемы, запутывал следы и терял трупы, и Маша находила их в недрах его компьютера, и он не знал, кто именно превратил того или иного персонажа в труп, и приходил от этого в негодование или, наоборот, в бурное веселье. Но, насколько было известно Маше, он никогда не задавался целью придумать какие-то «идеальные» убийства, о которых Стас говорил сейчас с таким пылом!
– Я читал все, и по много раз! Я даже нарисовал ту схему, которую он предлагает, и повесил ее над письменным столом! Я пытался найти прокол в ней и не нашел! – Тут он захохотал и откинул со щеки волосы, и Маша стороной, с опаской, посмотрела на него. – Я не нашел ни единого изъяна! Если действовать по схеме, которую он предлагает, никто и никогда не догадается, кто совершил преступление. Вы понимаете, да?
Маша пожала плечами. Соглашаться или не соглашаться не имело никакого смысла. Стас Головко ничего не слышал. Глаза у него горели, и волосы летели по ветру, как у Мцыри со старинной иллюстрации, которая была в книге у Сильвестра.
Сильвестр рассматривал романтического героя и осведомлялся, почему тот такой лохматый, как Маугли!
– И никто ничего не сможет доказать, даже если догадается! Я пытался понять, в чем фокус, где он надувает, и не смог, вы представляете?! Как вас зовут?
– Мария Петровна Вепренцева.
– Я же понимаю, что это фокус, ловкость рук, потому что не бывает идеальных убийств! Ну, вроде кролика из шляпы, и не могу, не могу понять, в чем дело! Он гениальный злодей, ваш Воздвиженский!
Маша была слегка напугана его напором и верой в то, что писатель Аркадий Воздвиженский каким-то особым образом придумывает схемы идеальных убийств! Он хороший детективщик, и ему интересно запутывать читателя и запутываться самому, но не до такой степени, чтобы юнцы вроде Стаса Головко отображали его затеи на плакатах, развешивали по стенам и затем придирчиво изучали их на предмет логических дыр и провалов!
Одно во всем этом было просто замечательно. Разглагольствуя об убийствах, Стас позабыл о том, что Маша пряталась от него за деревом.
– Вы не представляете, как я рад, что он здесь, – продолжал Стас. – Я и не мечтал об этом, думал – опять будет скукотень и глупость, мамаша с папашей станут реверансы делать и ливоруч и праворуч сладости рассыпать, тошниловка одна, а о Воздвиженском я даже не знал!
Маша растерянно покивала. Что означают эти «ливоруч и праворуч»?! И вообще?..
Издалека послышался вопль ее сына, а в кармане опять грянул марш.
– Мама! Ма-ам!!
Маша бегло улыбнулась молодому человеку:
– Алло!
– Маш, ты где?!
