– Люди, с которыми ты работаешь. Какие-нибудь твои сотрудники. Подчиненные. Охранники, с которыми ты дружишь и которые точно знают, во сколько ты приходишь и уходишь. Есть такие?
– Всякие есть, – согласился Шубин, – только это-то тут при чем?
– Да при том, что если есть люди, которым ты доверяешь и которые совершенно точно выпадают из списка подозреваемых… Есть такие?
– Есть, – ответил он, подумав.
– Ну вот! – Она так махнула кружкой, что из нее на стол пролился кофе. – Тебе нужно поговорить с кем-нибудь, кто сидит в офисе столько же или дольше, чем ты сам. Кто работает на твоем этаже. Кто поздно уходит и рано приходит. Тебе просто нужно подумать, кто именно это может быть. И поговорить с ним. Может, этот человек видел
Она осеклась. Шубин смотрел на нее не отрываясь, как врач смотрит на тяжелобольного пациента.
– Ты что? – спросила она. – Опять хочешь сказать мне, что это все бред?
– Нет, – медленно проговорил он. – Это не бред. Это совсем не бред. Странно, что я не подумал об этом сразу, это ведь так просто! Проще всего…
У него так изменилось лицо, что она поставила кружку на стол и позвала тревожно:
– Шубин!
Он подошел к раковине и зачем-то открыл воду. И некоторое время смотрел, как брызги летят ему на живот, на толстую клетчатую рубаху. Потом задумчиво набрал кружку воды и вылил ее себе на голову.
– Шубин!
Он оглянулся с досадой, как будто она оторвала его от очень важного дела.
– Ты сама не понимаешь, как ты права, – сказал он и смахнул с физиономии воду. Рубаха у него на груди промокла и потемнела, как будто от крови. – Я знаю, у кого должен спросить. И я почти уверен, что получу ответ.
– У кого? – спросила Лидия нетерпеливо.
– У Катерины Ивановны. – Он стремительно выбежал из кухни и тотчас же вернулся. – Ты можешь поехать со мной. Поедешь?
– Шубин, – сказала Лидия, и голос у нее дрогнул, – я поеду с тобой куда хочешь, только не в три часа ночи.
Шубин посмотрел на часы. Потом на нее.
– Пока у нас есть время, ты мне можешь рассказать, кто такая эта Катерина Ивановна. – Лидия сладко улыбнулась. – Твоя любовница?
Шубин захохотал, запрокинув голову.
– Да! – завопил он и за отвороты халата выдернул Лидию из кресла. – Катерина Ивановна – моя любовница! Вся женская половина офиса – сплошь мои любовницы!
Лидия смотрела ему в лицо очень близко, так близко, что видела за очками тонкую сетку морщин и каждую черточку на губах, и чувствовала, как пахнет его толстая дорогая рубаха, и слышала, как он дышит. Как во сне, не отрывая от него глаз, Лидия поставила на стол недопитую чашку, медленно расстегнула верхнюю пуговицу толстой рубахи и потрогала его кожу. Он был теплый и очень приятный на ощупь.
Шубин перестал хохотать и настороженно затих.
Лидия расстегнула еще одну пуговицу и сунула под рубаху вторую руку.
– У тебя стресс, – сказал Шубин, и Лидии показалось, что он говорит откуда-то издалека.
– Шубин, – Лидия сунула нос в распахнутый ворот рубахи, – твое благородство меня просто убивает.
– Благородство? – переспросил Шубин растерянно. Она и не знала, что он может так говорить. – Благородство?
И в эту секунду все изменилось.
Он схватил ее в объятия, сильно толкнув стол. Чашка упала и покатилась по мозаичному полу.
Все утратило прежний смысл.
Что из того, что стреляли и чуть не убили, что час назад Лидия лежала на животе в мокром снегу, а Шубин перешагнул через нее, не заметив? Что из того, что ничего еще не кончилось, и непонятно, что будет завтра с ними обоими, и кто такая эта Катерина Ивановна, и станет ли она вообще разговаривать с опальным Егором Шубиным, и простит ли его всесильный Тимофей Кольцов?
Да было ли все это вообще? Или приснилось в худшем из ночных кошмаров?
– У тебя стресс, – бормотал Шубин, не отрываясь от нее, – просто стресс.
– У меня не стресс. – Лидия прижималась к нему, трогала его, терлась о него снизу вверх, привставала на цыпочки, чтобы чувствовать его всего, как можно больше, во всю длину. – Просто ты мне нужен, так нужен…
Почему-то ей было очень просто в этом признаться. Наверное, у нее все-таки стресс. Никогда она не говорила ни одному мужчине, что он ей нужен. Потому что ни один из них до сих пор не был ей нужен.
