– Кино и немцы, – сказал Шубин.
– И что это за адрес? – Лидия пристроила турку на край стола и посмотрела в монитор. – Мы теперь можем определить, кто отправлял сообщения?
– Это мой собственный электронный адрес! – Шубин взял турку и швырнул ее об пол. Она звонко ударилась, подскочила и закрутилась на паркете, как волчок… – Сообщения тебе отправляли с моего компьютера.
– Последний вопрос, – сказал Кольцов, не поднимая глаз от разложенных перед ним бумаг. – Что там у нас с юридической службой?
Все довольно долго молчали, как брянские партизаны на допросе в гестапо, и Тимофею Ильичу пришлось поднять глаза. Впечатление было такое, что замы шарахнулись от него в разные стороны, хотя никто не двинулся с места.
– Господа, никто не слышал, о чем я спрашиваю? – Это было так забавно, что Тимофей Ильич даже прикрыл папку, в которой лежали документы. Он обвел замов взглядом и задержался на Игоре Абдрашидзе. – Игорь Вахтангович, ты тоже ничего не слышал?
– Я слышал, Тимофей Ильич, – ответил Абдрашидзе поспешно. – Может, сначала Владимира Алексеевича послушаем?
Владимир Дудников был шефом службы безопасности. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Тимофей перебил его:
– Я выслушаю вас позже. Сейчас мне хотелось бы знать, какие у кого будут предложения по работе юридической службы. Или мы теперь без юристов работать будем?
Замы продолжали молчать, опасаясь высказываться. Выскажешься первый – вдруг окажется, что батяня совсем по-другому решил, объясняйся потом, доказывай, что ты имел в виду нечто вовсе противоположное…
– Тимофей Ильич, – начал Абдрашидзе и нервно оглянулся на молчащих коллег, – пока обстоятельства до конца не выяснены, Северов вполне может работать. Он толковый специалист, грамотный, опытный…
– Ты предлагаешь Северова назначить вместо Шубина?
Абдрашидзе моментально заюлил:
– Я пока ничего не предлагаю, Тимофей Ильич. Просто Северов, как заместитель Шубина, хорошо знает всю структуру работы юридической службы…
– А ты, Николай? – Не дослушав Абдрашидзе, Тимофей Ильич чуть повернул голову в сторону молчащего Барышева. – У тебя какие идеи?
– У меня такие идеи, что нужно Шубина возвращать, Тимофей Ильич, – сказал Барышев, рассматривая свою ручку. – Мы без него как без рук. У меня все договоры висят с тех пор, как он не работает. Они так до лета провисят, если он не вернется!
– Я не могу его вернуть, – заявил Тимофей жестко. – Он виноват и должен быть наказан.
Барышев быстро и коротко взглянул Тимофею в лицо.
– Это уже окончательно доказано?
Тимофей перевел взгляд на Дудникова, и все замы, как будто головы их были связаны невидимой веревочкой, повернулись и посмотрели на Дудникова. Тот нехотя кивнул.
– Тогда не знаю, – сказал слегка побледневший Барышев. – И не спрашивайте у меня, Тимофей Ильич, я не готов отвечать…
– Никто не готов ни за что отвечать, – пробормотал Тимофей. – Один я за все и всегда. Все свободны, кроме Владимира Алексеевича. И завтра мне представьте все соображения о том, как должна работать юридическая служба, чтобы больше не было подобного рода проколов. Проследишь, Игорь Вахтангович.
Замы гуськом вышли из кабинета. Медленно и величественно притворилась дубовая дверь. Тимофей углубился в бумаги и на Дудникова не смотрел. От напряжения тот взмок и незаметно вытирал под столом влажные руки.
– Спасибо, Владимир Алексеевич, – вдруг пророкотал Тимофей, не отрываясь от бумаг. – Я не был уверен, что ты меня поймешь. Мы вроде заранее не договаривались…
«Все в порядке, – пронеслось в голове у Дудникова. – Я не оплошал. Я принял мяч и отбил его в нужную зону. Я молодец. Все хорошо».
Зазвонил мобильный телефон, и Дудников вздрогнул, испугавшись, что это
Тимофей Ильич неуклюже полез в карман.
– Да.
Дудников исподтишка, но очень внимательно наблюдал за батяней. Батяня послушал немного, кинул на бумаги эксклюзивного дизайна тяжелый «Паркер» и потер затылок. На лице у него появилось какое-то странное, не свойственное ему довольное выражение, как будто ему сообщили, что весь недавний кредит МВФ решено предоставить в его личное пользование.
– Я постараюсь, – сказал Тимофей. – Нет. Не скоро. Занимаюсь. Кое-что. Зачем? А-а… – Он засмеялся, и Дудников понял, что он говорит с женой. – Хорошо. Если я ошибусь, ты меня поправишь. Это точно.
Дудников смотрел на него во все глаза, как будто Тимофей Ильич вдруг ни с того ни с сего начал показывать фокусы.
– Ладно, Кать. Мне некогда. Ты во сколько освободишься? Приеду. – Он помолчал, очевидно, слушая, и перебил: – Я тебя люблю. Пока.
