– Давай! – сказал он своей машине. Пот тек по лицу, попадал в глаза. – Давай, ну!
И машина послушалась его. Колеса как будто нащупали твердую почву, перестали бешено вращаться, зацепились, и машина стала медленно выбираться из месива.
– Куда ехать? – спросил Кирилл. – В Питер?
В зеркало заднего вида он наблюдал за мужиком, который все хлопотал над Сергеем.
– В Питер далеко, – ответил мужик, не прекращая своих манипуляций, – давай сейчас направо и первым поворотом налево. А там я покажу.
– Сколько ехать?
– Минут пять.
У освещенного единственной лампой больничного подъезда они вытащили Сергея, как и тогда, на берегу, за ноги и за руки, и колотили в дверь, и орали, и матерились, и до смерти перепугали дежурную врачиху и мальчика-охранника, а время все шло, капало, пропадало, и вместе с ним пропадала надежда, и Кирилл знал, что это он во всем виноват.
– Пьяными не напивались бы, вот бы и не тонули, – недовольно ворчала врачиха, которую они перепугали.
– Аллергия есть на что-нибудь? – спрашивал врач, пока вдвоем с Кириллом они закатывали каталку в лифт.
– На алкоголь, – неожиданно вспомнил Кирилл, – у него сильная аллергия на алкоголь.
Врач усмехнулся, как будто Кирилл сказал что-то очень остроумное, и двери закрылись.
– Ждать на улицу идите, – приказала сердитая врачиха, – нечего тут сидеть. Здесь вам не бар.
– Он нормальный врач? – спросил Кирилл у врачихи, и она презрительно поджала губы. – Или надо съездить за кем-нибудь, кто понимает?
– Сергей Сергеевич отличный врач, – сказала врачиха сухо.
– Кто? – переспросил Кирилл.
– Сергей Сергеевич, – повторила врачиха, – идите на улицу, вам же сказано.
– Может, деньги нужны? – предложил Кирилл, чувствуя только время, которое все уходило. – Я заплачу. Сколько?
Врачиха посмотрела на него с неожиданным сочувствием.
– Вы бы лучше присели, – сказала она нормальным человеческим голосом, – после заплатите. Если все обойдется.
Если, подумал Кирилл, если все обойдется. Он и предположить не мог, что все зайдет так далеко.
– Пошли, – его напарник потянул Кирилла за рукав, – покурим.
Они сели на бетонном крыльце, под единственной лампочкой, и Кирилл равнодушно посмотрел на свою машину, у которой были распахнуты все двери.
Мужик ткнул его в бок мятой пачкой. Кирилл вытащил сигарету и прикурил от скукоженной черной спички. Почему-то это спичка напомнила ему его самого.
– Ничего, – сказал мужик и сильно затянулся, – может, откачают другана твоего.
Кирилл кивнул.
– Хорошо, что ты его быстро нашел. Могли бы ведь и до утра проискать.
Кирилл снова кивнул.
– Кто это его так? И за что?
Кирилл пожал плечами.
Мужик покрутил головой, как будто соглашаясь с тем, что Кирилл с ним не разговаривает, и сказал:
– Меня Гришей зовут. Григорием.
Кирилл снова кивнул.
– А я Кирилл, – назвался он, помолчав, и оглянулся на облезлую дверь. – Ох, не верю я в уездную медицину!.. – И напрасно, между прочим. – Гриша посмотрел на свой окурок и щелчком далеко отшвырнул его. – Они тут с утра до ночи с такими возятся. Мало ли кто по пьянке в воду падает. Может, они в сто раз лучше в этих делах разбираются, чем в каком-нибудь медицинском центре!
– Может, и лучше, – согласился Кирилл. Он докурил и тоже отшвырнул сигарету. От дешевого табака щипало язык и саднило в горле.
Сергей сказал: «Завтра я во всем разберусь», а Кирилл не понял, что завтра для него наступить не должно.
Почему он не понял? Как он мог не понять?!
Как теперь узнать, кому Сергей обещал завтра во всем разобраться?
– Как там ваша собака? – спросил он у Гриши, чтобы что-нибудь спросить. – Убежит теперь.
– Дик-то? Не убежит! Он же не дурак, чтобы просто так неизвестно куда бегать. Дождется меня, никуда не денется.
– Вы наш сосед, да?
