Хроника гнусных времен

– Кирилл! – вскрикнула Настя.

– Тихо! – Кирилл вытер ладонью то горячее, что текло по шее, и очень удивился, увидев кровь. – Все в порядке. Не пугайся. Она просто бесится.

– Я? – спросила тетя Александра и засмеялась мелким ненавидящим смехом. – Я тебя ненавижу! Ты еще поплатишься за свои дела. Со мной все равно ничего нельзя сделать, я преступлений не совершала. А вот ты пойдешь в тюрьму, потому что ты чуть не прикончил Сергея!

– Почему ты не сказал ей, что ты не уголовник? – спросил Кирилл и снова вытер щеку. – Почему ничего не объяснил?

– Я не знал, что объяснять, – ответил Гриша хрипло, – она не разговаривала со мной. Она только все повторяла, что мы больше никогда не увидимся. Я пытался спросить, а она…

– Я думала, что он убийца и бандит, – проговорила Соня и вдруг бросила осколки чашки на пол. Они зазвенели, покатились. – Я думала, что милиция его ищет. Я думала, что он скрывается. Я говорила ему, что все знаю, чтобы он уходил, а он все не уходил…

– Сонечка, – сказала Света и заплакала, – бедненькая. Сонечка, как же так?..

– А я все понять не мог, что она знает, – сказал Гриша Кириллу, – она мне все – я знаю, знаю, я про тебя все знаю, а я думаю, что она знает?

– Она осталась бы со мной, если бы не ты, – тетя Александра все смотрела на Кирилла, сузив инквизиторские глаза, – она ни о чем бы не догадалась. Куда ей! Она всю жизнь была дурой. Она исполнила бы свой долг до конца, а ты помешал! Ты все испортил, подонок!

– Она приготовила шприц и ампулы с барбитуратом, – сказал Кирилл устало, – она собиралась исполнять свой долг еще совсем чуть-чуть. Верно, Соня?

– Я хотела еще один раз сказать ему, что мы больше не увидимся, – тускло выговорила Соня, – он ушел бы, и я бы…

– И ты сделала бы себе укол, – закончил за нее Кирилл, – такой, от которого ни одна «Скорая» не откачала бы. Конечно. Ты любила уголовника, опозорила всю семью, чуть не загнала в гроб мамашу и продолжаешь тайно с ним встречаться! Только одно и осталось – на тот свет.

– Соня, – спросил Гриша испуганно, и она наконец подняла на него глаза, – ты что? С ума сошла?

– На тот свет! – фыркнула тетя Александра. – Да у нее духу бы не хватило! Вы посмотрите на нее! Служанка! Мозги, как у курицы, а может, и тех нет! Разве она сможет жить одна, без меня? Да она сдохнет через неделю, потому что ее надо на поводке водить, а ты ее с поводка спустил!

– Вас бы на поводке водить, тетя, – вдруг с силой сказал Дмитрий Павлович, – да еще в городском саду за деньги показывать, как обезьян в былые времена.

– Нет, Дима, – Юлия Витальевна встала, подошла к его креслу и стала за спиной, – мы виноваты. Мы тоже сразу поверили. Мы сразу осудили. Мы ничего не хотели узнавать. Она на нас надеялась, бедная девочка, а мы ее… На нас и на бабушку. И вон что вышло.

– Дура! – сказала тетя Александра дочери. – На коленях приползешь, слезами умываться станешь – не приму. Прокляну, – добавила она равнодушно, – и тебя, и твоего ублюдка. Всех прокляну.

– Воля ваша. – Кирилл отпустил Владика и вытер о штаны руку. Не ту, которая была измазана кровью, а ту, которой держал его за шиворот. – Так что ты правильно пришел, Гриша. Молодец. Только все-таки зря ты меня по голове лупил.

– Это он? – спросила Настя. – Он тебя тогда ударил?

– Я, – сознался Гриша, – я ведь думал, что ее родные не пускают. Про уголовника я не догадался, конечно, думал, просто так, не хотят. Я же не подарок судьбы, – и он серьезно взглянул на Соню, которая тряслась как в ознобе. – Нога у меня… И работа не так чтобы очень красивая. Мастерская у нас, – зачем-то объяснил он семье, – мы с другом вдвоем рамы делаем на заказ. Кто богатый и хочет непременно, чтобы рамы были из дуба или там из березы карельской. Мы делаем и продаем. Жить можно. Только на «Мерседес» я пока не заработал.

– А на что заработал? – вдруг спросил Дмитрий Павлович, и Гриша обстоятельно объяснил:

– На «Ниву». Хорошая машина. Надежная, и собаку удобно возить.

– А Кирилла зачем стукнул? – Это Настя вступила. За спинками кресел она пробралась к Соне и взяла ее за руку.

– От злости. Я думал, это опять за ней следит кто-то. Думал, хоть ночью дадут поговорить, и не вышло. Думал, проучу, как следить за ней!.. Она-то как увидала, что я его стукнул, так чуть сама не умерла. Уйди, говорит, не показывайся больше, знать тебя не хочу! Я не знал про уголовника-то…

– Этого не может быть, – пробормотала Соня, – не может этого быть.

– Да, – вспомнил Кирилл, – ожерелье. Ожерелье, дорогая тетя Александра, осталось в мастерской, так что вряд ли теперь вам удастся его заполучить. Это Владик звонил? Вы его надоумили?

– Пошел ты, щенок, – сказала тетя, – она еще подавится этими камнями. Она и ее недоумок. Пусть забирают и катятся. Мне не нужна такая дочь. Так и знай, – она повернулась к Соне и потрясла у нее перед носом пальцем, похожим на сардельку, – матери у тебя больше нет! Променяла ты мать на чужого мерзавца! И ничего у тебя с ним не выйдет. Никогда. Это уж я тебе точно говорю, потому что знаю тебя, идиотину!..

– Сонечка, сядь, – попросила Настя и пододвинула кресло, – сядь, пожалуйста, и не слушай ты ее!..

– Как же это? – вдруг спросила у нее Соня. – Почему? За что?

– За то, что такая дура, – ответила тетя Александра и отвернулась.

– С этим все ясно, – быстро проговорил Кирилл, – все выскажутся попозже, во время прений. Переходим к основному вопросу повестки дня.