не было.
Кажется, он начал оправдываться.
– Я должен найти Настю, – сказал он холодно, испугавшись, что они могут подслушать его мысли, – спасибо за кофе.
– Пожалуйста, – с некоторым недоумением ответила Настина мать и посторонилась, пропуская его. Он отлично представлял себе, как они сейчас станут говорить о нем.
Ну и ладно. Черт с ними.
Очень сердитый, он пошел в глубину дома, соображая, за какой именно дверью может быть этот проклятый кабинет, в котором Насте вздумалось наводить порядок, и услышал обрывок фразы, сказанный супермоделью Светой:
– …больше не хочу! Я не желаю больше никаких темных дел, хватит с меня и этого! И не звони мне сюда! Все равно я не могу отсюда разговаривать!
Пискнул телефон, послышалось судорожное всхлипывание, и Кирилл понял, что она сейчас выскочит из комнаты прямо на него. Он заметался в панике, дернул первую попавшуюся дверь и только успел прикрыть ее за собой, как Света выскочила и понеслась по коридору. Он в щелку смотрел ей вслед.
Этого только не хватало. У нее тоже тайны.
Он нажал на дверь, собираясь выйти в коридор, как вдруг что-то зашевелилось сбоку и сзади – очень большое и темное. От неожиданности он попятился, задел ногой шаткий столик, со столика с ужасающим грохотом посыпались какие-то пузырьки, банки, пилюли раскатились по полу, заскакали по паркету. То огромное и темное, что шевелилось у него за спиной, вдруг еще выросло, взмахнуло чем-то и, кажется, даже заревело. Поскользнувшись на рассыпавшихся стекляшках, Кирилл прижался спиной к двери, нащупывая ручку взмокшими пальцами, и понял, что огромное и темное было тетей Александрой, прилегшей отдохнуть с тряпкой на голове.
Секунду они смотрели друг на друга, потом тетя набрала воздуху в мощную грудь и завопила:
– Спаси-и-и-ите! Убиваю-у-у-у-ут!!!!
Кирилл пошатнулся от силы страсти, которая звучала в ее голосе, и бросился бежать, как не бегал никогда с тех самых пор, когда папа Луны явился за дочерью в сопровождении наряда милиции.
Где-то открылась спасительная дверь, из которой хлынул солнечный свет, и показалась Настя – в шортах, майке и с косынкой на голове. Нормальная, обычная, прекрасная Настя. В полном рассудке.
– Что случилось?!
Кирилл налетел на нее и быстро затолкал обратно. В коридоре за его спиной творилось нечто совершенно невообразимое.
– Вы откуда, Кирилл? – спросила Муся с любопытством. Она тоже была в косынке и с тряпкой в руке, и тоже вполне нормальная – по крайней мере на вид.
– Настя, – быстро сказал Кирилл, – я, кажется, опять напугал тетю Александру.
Настя всплеснула руками:
– Господи, да что ты к ней привязался? Пусти, я пойду.
– Нет. Мусенька, посмотрите, пожалуйста. Если можно.
– Это она вопит? – спросила Настя с любопытством. – Что ты с ней сделал? Сунул ей под халат лягушку?
– Не совал я ей лягушек! Муся, пожалуйста!
– Ну конечно, – сказала Муся, сочувственно улыбаясь, – конечно, я посмотрю, не волнуйтесь.
Она пристроила тряпку на край ведра и решительно открыла дверь, впустив из коридора шум, вопли, топот и трубный вой тети Александры.
Дверь закрылась, и снова стало тихо. Просто удивительно, как в этом доме закрытая дверь уменьшала и удаляла проблемы. Как в сказке.
– Что случилось?
– Ничего. Я по ошибке забрел в ее комнату, а она решила, что на этот раз я точно пришел ее убивать. Тем более я там что-то уронил. Я вовсе не хотел ее пугать, я тебя искал. – И тут он неожиданно разозлился: – Я же просил, чтобы ты все время была у меня на глазах! А ты какие-то полы где-то моешь, с утра не могу тебя найти!
Настя посмотрела с любопытством, подошла к нему и обняла за талию. Вытянула шею и смешно принюхалась.
– «Фаренгейт», – заключила она, – м-м-м… Люблю «Фаренгейт».
– Я дам тебе попользоваться, – пообещал Кирилл и поцеловал ее в макушку. Ему хотелось поцеловать ее куда-нибудь еще – в щеку или в губы, – он даже наклонился, но она увернулась, и пришлось целовать ее в ухо.
– Ты починил скамейку, – сказала она и потерлась о его щеку, – спасибо.
– А твоя тетя Нина напоила меня кофе.
– Она сказала, что ты, конечно, хам, но с чувством юмора и храбрый.
– Храбрый потому, что связался с тобой?
– Храбрый потому, что не боишься тетю Александру.
– Это я раньше ее не боялся.
