– Обыкновенная. Собачья.
– Может, у них на лестничной клетке собака, и Соня с ней дружит.
– У тети Александры аллергия. Если бы она один раз в жизни увидела, что Соня «дружит» с собакой, от Сони бы мокрого места не осталось. И от собаки тоже. Нет. Вчера или сегодня Соня куда-то ходила, где была собака. Утром за завтраком она отряхивала штаны, значит, ходила или ночью, или до завтрака. Муся приехала в восемь, и дом был закрыт. Встала Нина Павловна, мимо которой даже блоха не проскачет незамеченной. Выходит, Соня вернулась раньше. Куда она ходила?
– И куда?
– Я не знаю. Думаю, что к соседям, если у них есть собака.
– Нет никаких соседей, и нет никакой собаки.
– Настя, есть.
– Нет.
– Ладно. Нет. – Он помолчал, прикуривая следующую сигарету. – И еще.
– Как – еще? – спросила она испуганно.
– Я хочу посмотреть газету, в которой был напечатан портрет уголовника, который за ней ухаживал.
– Зачем?!
– Потому что я уверен, что не было никакого портрета и никакого уголовника тоже.
Настя смотрела на него, и ее рука, придерживающая одеяло, вдруг разжалась. Одеяло упало, и она нетерпеливо отпихнула его ногой.
Зазвонил телефон. Одной рукой Кирилл взял трубку, а другой поднял с пола одеяло и сунул ей.
– Да.
– Господин Костромин, это Юлия из бизнес-центра.
Кирилл перехватил трубку и нажал на телефоне громкую связь.
– Я слушаю, – сказал он.
– Очень сожалею, но «Милицейской газеты» в Интернете нет. – Голос гулко отдавался во всем телефонном теле, Настя завороженно смотрела на него.
– Очень жаль. А подписку нашли?
– Как раз об этом я и хотела сказать. Боюсь, что такой газеты вообще не было в девяносто восьмом году. В списках СМИ она не зарегистрирована. Может быть, вам нужна «Криминальная газета» или «Милицейские новости»? Есть еще «Милицейский журнал», «Петроградский милиционер» или «Новости милиции».
– Нет, – сказал Кирилл. – Спасибо.
– В названиях других изданий ключевые слова отсутствуют. Их не нужно смотреть?
– А вообще есть такая «Милицейская газета»?
– Есть. Она зарегистрирована в двухтысячном году. Это специальное издание московской милиции. В розничную продажу не поступает. Тираж – четыре тысячи экземпляров. Четыре полосы. Периодичность раз в две недели. Основное назначение – публикация нормативных актов.
– Большое спасибо, – поблагодарил Кирилл, глядя на Настю, – вы нам очень помогли.
– Счет записать на ваш номер?
– Да. До свидания.
Он нажал «отбой», взял Настю за локти и подтянул к себе. – Видишь как. – Он заправил ей за ухо темную шелковую прядь. – Нет не только уголовника и фотографии в газете. Газеты тоже нет.
На столе под желтым светом сильной лампы лежали в ряд четыре листа плотной бумаги. Два появились недавно, а два других были всегда.
Бумага была желтой и старой, очень толстой. Книга жалобно охала, когда из нее вырывали листы, как будто не хотела с ними расставаться.
Ничего не поделаешь, придется расстаться. Время пришло, и ничего остановить уже нельзя.
Почему они нашлись так поздно, эти проклятые бумажки?! Бумажки, на которые была потрачена целая жизнь!
За такие бумажки не жалко не только одной – не жалко двух десятков жизней.
Только бы понять, что они означают.
Но как?! Как это понять?!
Длинные пальцы прошлись по всем четырем листам, сладострастно чувствуя шероховатость и неровность старой бумаги. Самое главное, что они здесь, все четыре. А уж сложить головоломку как-нибудь получится.
Арабские письмена сложным орнаментом окружали нелепые картинки. На одной из них был фонтан в райском саду и невиданная птица, взгромоздившаяся на дерево. На другой – придворные в халатах и саблях, склонившиеся перед ханским ложем. Ладони сложены почтительно, на головах – чалмы. На третьей целомудренно обнаженная купальщица, боязливо оглядываясь, входит в озеро, а из-за дерева за ней подглядывает прекрасный юноша. На четвертой тот же юноша сражается со странным уродом, то ли пауком,
