Вряд ли горстка серого пепла лежала на чистой подставке с зимы.
Поставив стакан на ковер, Кирилл ткнул пальцем в рассыпающуюся пепельную горку. На пальце остался серый след.
Что там сожгли? Когда? Кто?
По всем детективным правилам в уголке непременно должна была остаться несгоревшая бумага, а на ней – загадочный обрывок, многозначительный и все объясняющий.
Кирилл посмотрел – обрывка не было.
В коридоре громко разговаривали и препирались – Настя провожала Мусю домой и предлагала ей остаться, раз уж на улице такой дождь, а Муся не соглашалась, тихо, но уверенно.
Сергей снова бросил свою книгу на диван и поднялся.
– Пойду посмотрю, – пробормотал он, не глядя на Кирилла, и выскочил за дверь.
Пошел провожать даму сердца и целоваться с ней под дождем. Очень романтично и очень в духе человека, который не выносит спиртного и при этом делает вид, что пьет из одной рюмки, а сам выплевывает в другую.
Зашла Настя, посмотрела на Кирилла и села рядом на ковер.
– Что ты пьешь?
– Виски из запасов твоей бабушки. Хочешь?
– Нальешь?
Он сунул ей свой стакан.
– Можешь глотнуть отсюда. Насть, ты не знаешь, когда топили камин?
Она осторожно пригубила виски и посмотрела в камин.
– Вроде давно, а что? После бабушки точно не топили, а когда она топила, не знаю.
– Ты в нем ничего не жгла?
– Нет, Кирилл. А что такое?
Он взял ее за шею под волосами и повернул голову в сторону камина.
– Там пепел. Видите, дорогая наблюдательная мисс Марпл? Откуда пепел, если камин не топили?
– Не знаю. Откуда?
Он засмеялся и погладил ее шею под волосами.
– И я не знаю. Вот видишь, у тебя спрашиваю.
– Ты думаешь, это имеет отношение… к нашим делам?
Кирилл притянул ее голову к себе на плечо и заставил сидеть тихо.
– Вполне возможно. Очень трудно определить сразу, что имеет отношение к нашим делам, а что не имеет.
– А Сонино ожерелье имеет? Пусти, Кирилл, мне так неудобно.
Он отпустил ее шею, и руке сразу стало холодно.
– Куда ты побежал с террасы? Ты что, думаешь, что это какая-то ошибка и на самом деле оно ценное?
– Я не знаю, ценное оно или нет. Просто я был уверен, что в полвосьмого никто не станет звонить из ювелирной конторы. Скорее всего они работают как раз до четырех, да и то не каждый день. Мой мобильный у меня в кармане. Другой мобильный есть только у Светы. Она говорила по мобильному, когда я ее подслушал. Я проверил Светин мобильный, и оказалось, что именно с ее телефона звонили сюда в полвосьмого.
– Как?!
– Да так. Мы с тобой слышали звонок, когда ты бросила меня на кровать. Или за несколько секунд до этого.
– Я тебя на кровать не бросала!
– Теперь остается выяснить, кто именно звонил. В принципе это мог быть кто угодно. Тетя Нина, например. Когда мы пришли, твоя мать сказала, что она лежит. Она на самом деле лежала или звонила по Светиному телефону?
– У тебя паранойя.
– Или Сергей? Где в это время был Сергей? Я предложил ему поехать к ювелиру, но он отказался. Сказал, что без Сониного согласия ничего предпринимать не станет. Почему? Очевидно, что Соня никакого согласия не даст. Почему он не хочет ничего выяснять?
– Потому что не хочет Соня, – сказала Настя, враждебно глядя на Кирилла.
Его самоуверенность и легкость, с которой он говорил о ее родных, обвиняя их в очередной гадости, казались ей отвратительными. Он не смел говорить о них так, как будто они пауки в банке, готовые истребить друг друга, а он осторожно поднимает за лапку то одного, то другого и с удовольствием и знанием дела объясняет ей, почему он дергается так, а не иначе.
– Я не знаю, в какой семье ты рос, – сказала она угрожающе, – но в нашей семье не принято делать что-то против воли другого. Если Соня не захочет, чтобы мы вмешивались, мы вмешиваться не будем. Ни
