– Только сейчас, – решительно сказала девушка. – Сейчас!
– Подожди.
– Нет!
Повернулась и вышла, ступая, словно во сне.
Демьянко машинально закрыл за ней дверь. Сел на кровать, обхватил голову руками. Сидел долго, выкуривая сигарету за сигаретой. Но найти выход из положения так и не смог …
Протомилась ночь без сна и Богданна. Она твердо решила спасти любимого, хотя бы даже вопреки его воле …
Едва дождавшись утра, Богданна побежала в костел святой Елижбеты к отцу Иваньо. Священник был в костеле и вышел к ней
– Святой отец, – сказала Богданна. – Вы добрый, мудрый, я верю вам, как самой себе … Даже больше … Я прошу у вас совета.
Священник пристально посмотрел на ее осунувшееся лицо, обведенные темными кругами глаза. Пригласил ласково:
– Прошу, дочь моя. Зайдем сюда, в исповедальню.
– Святой отец, – девушка стояла перед Иваньо на коленях, говорила ровным, глухим голосом. Но за внешним спокойствием скрывалось необычайное волнение. – Я пришла сказать, что вас обманывают подлые и жестокие люди. Я имею в виду Довгого, к которому вы дважды посылали меня.
Румяное лицо священника было незыблемым. Круглые голубые глаза ничего не выражали.
– Долгое? – Равнодушно спросил Ваня. – Да, да … Помню, вы уже что-то рассказывали мне о нем.
– Святой отец, он не борец за демократию, как вы думаете. Это бандит, настоящий бандит. Мы видели его с Демьянко.
– Ну … и что же?
– И Демьянко такой! – И тут же опровергла сама себе. – Нет, не такой, он не может быть таким! Я … Я люблю его!
– Истинная любовь возможна только к Богу, – наставительно произнес Ваня.
– Я хочу спасти его, уговорить, чтобы он пошел и покаялся во всем.
Глаза Иваньо чуть сузились.
– А вы знаете, чем не грозит? Его арестуют, сошлют в Сибирь. Вы никогда не увидите любимого человека.
– Нет, не может быть. Ведь обещано полное амнистию тем, кто придет добровольно.
Ваня вынул четки, начал перебирать их длинными пальцами.
– Он согласился? – Вкрадчиво спросил после минутного молчания.
– Нет, отказывается, как я не убеждала.
– Что же вы хотите сделать?
– Я пойду и заявлю на него. Лучше тюрьма, чем такая жизнь. И тюрьма не вечна. Когда его все-таки уволят, мы будем вместе, навсегда. Иначе погибнем, все погибнем.
– Ваши гражданские чувства делают вам честь.
– Благословите меня, святой отец! Прикажите мне идти, не теряя ни минуты. Тогда мне станет легче, легче!
Священник молчал. Голубые глаза его были обращены этаж Богданна на желтую стену исповедальни. Казалось, Ваня читает на ней невидимые письмена.
– Я помогу вам, – негромко сказал он. – Я поговорю с Демьянко и постараюсь убедить его.
– Спасибо, святой отец! Спасибо!
Горячими губами пришлась длинных, хищных, пальцев, Ваня перекрестил ее.
– Идите с богом, дочь моя, и пока не делайте ничего. Все будет, как богу угодно.
Как только Богданна ушла, Ваня направился в отдаленную комнату, где его ждали Павлюк и Демьянко.
Взглянув на священника, Павлюк сразу понял: произошло что-то неладное. Пожав плечом, сорвался с места, быстро спросил:
– Что случилось? Говорите, святой отец. Быстрее!
Не отвечая, священник сел к столу, навалившись на него локтями. В позе Иваньо чувствовались усталость, отчаяние, тоска.
– Ну! – С угрозой сказал Павлюк.
Не поднимая головы, глухим, надтреснутым голосом батюшка пересказал разговор с Богданна. Закончил:
– Сегодня мне удалось убедить ее, но она может пойти завтра, послезавтра …
– Эх, отец, отец, – с горечью сказал Павлюк. – Что вы наделали! Я же говорил, что нельзя полагаться на девчонку.
Ваня вскочил. Казалось, голубые глаза его сейчас выскочат из орбит, румяное лицо густо покраснело, длинные пальцы судорожно скорчились.
– А на кого, на кого я могу положиться!? – В голосе священника неожиданно послышались истерические нотки. – Улица, город, страна – вокруг люди, тысячи людей, и нет! Они не хотят знать бога, они ненавидят нас с вами … и как я ненавижу их! Господи, как ненавижу! Я должен скрывать свои мысли даже здесь, в храме, от таких как я, служителей бога!
Он замолчал: злость и страх не давали ему говорить. Павлюк изумленно смотрел на священника. Он не ожидал такого признания от всегда спокойного, выдержанного Иваньо. Павлюком вдруг стало страшно, грустно, но он притворно бодрым тоном сказал:
– Не впадайте в отчаяние, святой отец. Не так страшен черт, как его малюют … Давайте лучше обсудим, что делать с девчонкой. Вы уверены, что она донесет?
– Уверен, – тяжело кивнул священник. После истерического возбуждения его охватила полная апатия. – Кто-кто, а я хорошо знаю людей, их характеры и не сомневаюсь, что донесет.
– Плохо. Неужели придется ликвидировать? – Размышлял вслух Павлюк.
– Как это 'ликвидировать'? – С дрожью в голосе спросил Демьянко.
– Не ставьте глупых вопросов. Вы хорошо понимаете, о чем идет речь, – огрызнулся Павлюк. – Ваше мнение, святой отец?
– Не знаю, – не поднимая головы, ответил Ваня. – Делайте, как знаете.
В комнате снова воцарилось молчание. Павлюк то обдумывал.
– Да, – сказал наконец он. – Хочешь не хочешь, а придется … Вы, Демьянко, должны во что уговорить девчонку поехать завтра с вами …
– У нее рабочий день.
– Ничего! – Скривился Павлюк. – Придумайте что угодно, лишь бы она согласилась поехать к Чертовой скалы. Хорошее место – под скалой река, она спрячет следы. Поняли? – Глаза цвета спитого чая впились в Демьянка.
– Да, – коротко ответил молодой человек.
– Потом вернетесь сюда, – приказал Павлюк. – Вы тоже, святой отец, позаботьтесь, чтобы вас ничто не задержало. Надо действовать как можно быстрее, пора кончать игру.
… Вечером, когда госпожа Михайлина вышла из комнаты, Демьянко сказал:
– Богданна, завтра пранци поедем за город, и ты все поймешь.
Девушка посмотрела с удивлением и надеждой.
– Я не могу, мне надо на работу.
– Ничего, потом скажешь, что была больна.
– И ты сделаешь, как я просила?
– Обо всем узнаешь, Богданна. Все узнаешь завтра …
И вот они снова в кабине 'мерседеса'. За рулем Торкун. Дорога на Чертову скалу запущена, ездили ней мало, контрольно-пропускного пункта здесь не было. Выехали из города все вместе.
Километрах в десяти от города их обогнал большой черный 'лимузин'. Демьянко заметил военный номер и плотные шторки на окнах.
– Куда и чего мы едем? – Спросила Богданна.
