XV. Схватка в подземелье
Отдохнуть после двухчасового полета из Энск в Клены Воробьеву не повезло. Как только он приехал с аэродрома у отель, умылся и собирался поужинать, как в дверь постучали.
– Прошу!
Вошел высокий, пожилой, с седыми висками человек. Представился:
– Грицай.
– Товарищ полковник! – Улыбнулся Воробьев, протягивая руку. – Да мы же уже встречались с вами. На Ровенщине. Вы командовали диверсионной группой, а я приезжал к вам связным от партизан.
Грицай пристально посмотрел на Воробьева.
– Теперь припоминаю. Вас трудно узнать, вы так изменились. Куда собрались? – Неожиданно спросил Грицай.
– Перекусить с дороги. Но если …
– Поехали ко мне. Там и поужинаем, и поговорим. Хочу ознакомить вас с делом и предложить на завтра совместную операцию.
Когда Грицай и Воробьев вошли в кабинет, на маленьком лакированном столике, покрытом белой салфеткой, уже были поставлены тарелки с нехитрыми яствами вийськторгивськои столовой. Телефонные аппараты, снятые со столика, стояли тут же, рядом, на полу.
– В ресторане вас накормили бы лучше, но зато сего там не дали бы, – Грицай пошарил в тумбе письменного стола, достал бутылку, торжественно поставил на стол …
– Ого! Армянский марочный, – похвалил Воробьев. – С довоенного времени такого коньяка не пробовал.
– Я тоже. Вчера приятель прислал. Может, и вы его знали. Мартиросян Степа, у меня в группе сержантом был.
– Не помню.
Когда поужинали, Грицай убрал тарелки на подоконник, поставил на место телефоны и сказал:
– Я ознакомился с копиями ваших рапортов. Скажите, найден большой чемодан Блэквуда?
– Нет, – ответил Воробьев. – Меня это тоже очень беспокоит. Похоже, что у него есть еще один союзник, о котором мы ничего не знаем, ему он отдал чемодан, когда сидел в яме.
– А может спрятал – закопал под полом или в другом месте? – Выразил сомнение Грицай.
– Мы обыскали и подвал, и флигель, и двор, – ответил Воробьев.
– Обыскали? А как новый отшельник, не прогневался?
– Его дела плохи. Он в психиатрической больнице. Религиозное помешательство на нервной почве. В Ситника фашисты зверски убили всю семью.
– Какая подлость – воспользоваться горя человека, хладнокровно доводить ее до сумасшествия, чтобы выманить деньги. По молитвенным домом следите? – Спросил полковник.
– Весь время … По квартирами Силаева и Капров тоже. Я собирался приехать на прошлой неделе, но именно поэтому пришлось задержаться.
– Ясно … Ну, а здесь положение такое … – Грицай помолчал, то обдумывая.
– Скажите, – перебил его мысли Воробьев, – почему вы так поздно взялись за дело? Ведь уже столько времени прошло, как погиб Пшеминський …
– Немецкий ефрейтор Крейц, случайно узнал о тайнике, был ранен бомбой из фашистского самолета, когда переходил к нам. Он долго лежал в госпитале, и вообще вся эта история вылетела у него из головы. Вот время и прошло. А гестаповский офицер, ехавший из Пшеминським, очевидно, жив и здоров, сообщил о тайнике новых хозяев. Они прекрасно поняли значение списка и послали за ним Томаса Блэквуда.
– Понятно … Так вы начали об положение здесь, – напомнил Воробьев полковнику.
– Обстановка сложная и во многом для вас, людей, приехавших из восточных областей республики, необычная. Вы мне простите, если я немного заглиблюсь в историю?
– Пожалуйста,
– Кленов – очень молодое советское город. Крестьяне еще только начали объединяться в колхозы, причем кулаки оказывают яростное сопротивление. Им помогают бандитские шайки из остатков созданных некогда гитлеровцами воинских формирований украинских буржуазных националистов и других предателей. Позавчера ликвидирована еще одну 'бойовку'. Командовал ею бандит по кличке Длинный. Местное население активно помогает вылавливать бандитов, но за день, даже за месяц их не уничтожишь.
– Тем более в лесном краю, – отметил Воробьев, – между пальцами проскользнет.
– Да … Много надо сделать для наведения порядка и в городах. Здесь еще можно найти частные лавочки, ресторанчики, буфеты, на базарах 'комерсують' спекулянты. А католическая церковь! Эта сила еще тоже весьма ощутима.
– Это понятно, католичество насаждали здесь веками, – сказал Воробьев.
– Такое общее положение. Завтра пойдем в костел, осмотрим подземелья и решим, как быть дальше. Кстати, чуть не забыл! Еще одно обстоятельство романтического характера.
– Ну? – Улыбнулся Воробьев. – Интересно.
Полковник рассказал о Богданна.
– Мы очень долго разговаривали с ней, и, по моему мнению, ее вера в бога порядком пошатнувшееся … Правда, такие вещи сразу не искоренены. Главное, девушка умная и честная, сама разберется. Так вот, надо обдумать и действовать. Я и отдохнуть вам не дам, медлить нельзя.
– Ничего, небольшая обида. Главное, застукать Блэквуда врасплох, не упустить момента, не позволить уничтожить список. Увидит, что дело плохо, и сожрет бумажку. Поймаем тогда, как говорится, хлебавши.
Грицай улыбнулся:
– Подавится.
На следующий день Демьянко пришлось оставить наблюдательный пост у окна. Ваня и Павлюк уже давным-давно спустились в подземелье, чтобы наверстать время, упущенное вчера через посещение костела церковным начальством. Демьянко заметил, что Павлюк начал нервничать. Инстинктом преступника чувствовал недоброе и беспокоился, не понимая причины тревоги. Он готов был день и ночь сидеть в подземелье, только быстрее найти документ и быстрее бежать из Кленовая.
Пробежав по коридору, Демьянко рванул дверь, закрывавшие вход в подземелье, встревоженно позвал:
– Святой отец! Идите сюда!
Ваня быстро поднялся. Правую руку держал под сутаной, навыкате глаза его смотрели пристально и беспокойно.
– В чем дело? – Шепотом спросил он.
– Какие двое подошли к двери, звонят.
Действительно, с противоположной стороны коридора донесся дребезжащий звук электрического звонка.
– Двое? – Повторил Ваня. – Только двое?
– Да.
– Вы уверены? В стороне НЕТ засады?
– Уверен.
– Хорошо. Павлюк!
– Я вас слушаю, святой отец.
Павлюк тоже вышел из подземелья и внимательно слушал быструю разговор.
– Зайдите в ту комнату и сокройтесь в нише. Начну стрелять, атакуйте их с тыла.
– Пойдем, Демьянко.
… Ваня встретил Грицая, как старого знакомого.
– А, это вы! Как поживаете?
– По-разному. Пожалуйста, знакомьтесь, мой помощник, техник-строитель Воробьев.
Ваня поклонился. Воробьев ответил кивком.
– Все дела, дела, – говорил Грицай, поддерживая, заданный Иваньо фамильярный тон и, не
