— Если вы не против, я, пожалуй, тут выпью кофе.
— Наливайте сами. — Она пододвинула ему чашку. — Сахар, сливки?
— Нет, только крепкий черный кофе. Всего нужнее мне сейчас ясная голова.
Хлоя удивленно посмотрела на него:
— Мы выпили всего лишь одну бутылку, Габриэль.
— Это вы возбуждаете меня, Хлоя, — в голосе его сквозило скорее недоумение, чем страсть. — Может, присядете или так и будете парить, точно ангел?
Она была готова не только стоять, но действительно летать, как на крыльях. Макгир считает ее столь привлекательной? Это потрясающе. Она чувствовала его притягательность, его мужское обаяние.
— Хотите мятную конфетку? — наконец проговорила она.
— Сядьте, Хлоя, пожалуйста, — взмолился он. — Я не намерен хватать вас и прижимать к своей мужественной груди. Мне еще о многом надо поразмыслить.
— О чем же? — робко спросила Хлоя, опускаясь в кресло.
— Оставим это на потом. — Габриэль явно не был готов пускаться в объяснения. — Кофе хороший.
— Высшего качества. Я беру его у «Аромы».
— Мне нравится ваш наряд, его цвет. Он придает вашим глазам оттенок цветов лаванды. Вы прекрасны.
— Макгир, надеюсь, вы действительно так думаете, — тихо проговорила Хлоя.
— На кухне больше никого нет? — вдруг спросил он, поднимая голову вверх и глядя на потолок.
Чувственное возбуждение набегало волнами, щекотало кожу.
— Наверное, мне нужно повторить то, что вы сказали мне однажды: вам самое время хорошенько отоспаться.
Макгир смотрел на ее прелестное сиреневое платье. Как только он впервые увидел ее, он ощутил некое волшебное притяжение: этакая сказочная принцесса на белом единороге, с длинными шелковистыми рыже-золотистыми волосами, которые свободно спадают из-под полей шляпки. А эти синие глаза, эти стройные, изящные ножки! Он был от нее без ума, но она, казалось, не хотела ничего, кроме дружбы и покровительства.
— Пожалуй, мне пора, — произнес он, неожиданно вставая. — Утром всегда приходится рано вставать.
— Я провожу вас до двери. — Хлоя всем существом ощущала, какая буря бушует в нем.
Он направился к выходу, но вдруг остановился, чем-то обеспокоенный, и Хлоя наткнулась на него.
— Боже, извините! — Макгир испугался, что сделал ей больно.
Она улыбнулась, и ее улыбка была столь нежна, что буквально завораживала.
— Спокойной ночи, Хлоя, — Макгир мягко взял ее за подбородок. Он лишь хотел невинно чмокнуть ее на прощанье, но Хлоя в последнюю минуту пристально взглянула ему в глаза. Прямо в душу.
Макгир застонал. Желание стало неудержимым. Он привлек ее к себе так страстно, что чуть не поднял в воздух и с ненасытной жаждой грубо припал ртом к ее губам.
От этой нежной грубости у Хлои перехватило дух. Его физическая сила и пылавший в нем огонь захватили ее. Никогда в жизни ее не целовали с таким сладострастием. Все тело трепетало от желания. Она теряла самообладание. Все заслоны вдруг рухнули. Она чувствовала, что совершенно беззащитна. Когда его рука жадно, мучительно скользнула по ее груди, она вскрикнула то ли в безумном экстазе, то ли в ужасе. В ее жилах горячими толчками пульсировала кровь. Все ее существо пронизывало еще не ведомое ей наслаждение.
Он тотчас же отпустил ее.
— Извините, Хлоя. — Его глухой голос был пугающе холоден. Поддержав ее, потому что она покачнулась, он вдруг кивнул головой и зашагал к выходу.
Хлоя поспешила за ним, не совсем понимая, что произошло. Возможно ли… ей показалось, что в его глазах мелькнуло отвращение к самому себе?
— У меня все в порядке. Я лишь на мгновение слегка испугалась.
— Вот об этом я и должен был подумать, Хлоя. — Габриэль повернулся к ней. Его смуглое лицо выражало крайнее напряжение. — Вы и в самом деле боитесь меня.
— Вы не так поняли, Габриэль, — возразила она. Боже, несмотря на весь его ум и насмешливое острословие она больно задела его. — Вы не должны уходить столь поспешно.
— О, нет, должен. Каким-то непостижимым образом вы заставляете меня страдать.
Она взяла его руку и, несмотря на сопротивление, удержала в своей.
— Я не понимаю, что случилось.
— Да, не понимаете, Хлоя.
— Так скажите мне.
— Вы не настолько наивны. Быть может, вы и девственница — не спрашивайте меня, откуда мне это известно, — но вы же, я убежден, не можете не понимать, как я хочу вас. Страстно, безумно! Вы это знали с самого начала. Поэтому вы так чертовски нервничаете.
— Габриэль, я взрослая женщина.
— Да, ваш крик о помощи был искренним. — Его лицо сделалось темнее тучи.
Она покраснела и опустила поразительной синевы глаза.
— Возможно, — тихонько пробормотала Хлоя. — Я всегда считала за лучшее держаться подальше от быстрины. — Она сознавала, что, позволив Габриэлю любить ее как женщину, должна будет полностью подчиниться ему.
— Может быть, это и мудро, Хлоя. — Он как-то странно улыбнулся ей. — Пусть так. Утром мы снова возведем стену между нами. До завтра.
— Вы не раздумали поехать со мной в воскресенье навестить мою маму? — окликнула его Хлоя, когда Макгир уже открыл дверцу машины.
— Если вы не против.
— Конечно, нет.
До конца недели они редко видели друг друга, хотя Хлоя и сделала сенсационный репортаж в прямом эфире с аэродрома для легких самолетов, где диспетчер вел на посадку одномоторную «сессну». У пилота, шестидесятилетнего фермера, по словам его супруги, случился сердечный приступ. Сама она до этого никогда не управляла самолетом. А в этом полете полпути ей пришлось вести и предстояло посадить машину самой. Это было душераздирающее зрелище. Хлоя передавала информацию на свой канал, и все молились о чуде.
В конце концов женщина благополучно справилась с задачей под восторженные крики и одобрительные аплодисменты собравшихся в аэропорту людей.
В воскресенье Хлоя поднялась рано, оделась и вышла на веранду в ожидании приезда Макгира. Он не заставил себя ждать.
— Привет. — Она сразу направилась к машине. Утреннее солнце золотило ее волосы.
— Как поживаете, Хлоя? — Он вышел из машины.
«Боже, как же он красив!» — обреченно подумала она.
Девушка снизу вверх посмотрела на него и улыбнулась, уловив в его поведении некоторую отчужденность.
— Здорово, черт возьми, что мы смогли заснять тот случай в аэропорту.
— Да, в самом деле. — Макгир придержал для нее дверцу машины. — Я слышал в последних известиях, что супруг нашей героини выкарабкается.
— Да, я знаю. Я сама звонила в больницу.
— Вам не все равно, Хлоя? Вы, сделав свою работу, не уходите просто так.
— Я не смогла бы быть настолько бесчувственной. — Хлоя, впервые обернувшись, увидела на заднем сиденье огромный букет красных роз.
— Для вашей матери, — сказал он, садясь за руль.
