радости.
– Когда-нибудь я узнаю правду о том, как ты оказалась здесь, мой золотистый лотос, – сказал он. – Но сейчас, с помощью богов, я заставлю тебя выздороветь. А потом, мой драгоценный бутон, – пообещал он, – ты будешь жить ради того, чтобы подарить мне много сыновей.
Глава 29
Небо поражало своей синевой. Над ними в вышине плыло маленькое белое облачко, и Сарина подняла ручку Майкла Стивена, чтобы показать ему, что облако – это всего лишь большая белая перьевая подушка. Он завизжал от радости и, собрав немного белого тумана, скомкал его в шар, который подбросил высоко в небо. Позолоченный солнцем шар медленно спустился, упав с мягким чмоканьем прямо на колени Дженсону. Тот подхватил золотистый шар и начал подбрасывать его. Шар сверкал, словно зеркало, и Сарина видела их троих снова и снова, отражающихся на его боках.
Дженсон перекинул этот шар ей, и она легко поймала его. От шара в воздухе остался след в виде золотой дуги, и Дженсон, взявшись за один ее конец, будто веревкой, обвязал их троих, пока они не оказались прижаты друг к другу. Он сделал из шара замок и закрепил его на конце веревки, говоря, что теперь они навсегда останутся связанными.
– Дженсон! – Она вздохнула, чувствуя себя теперь в безопасности.
Во Шукэн стиснул зубы от ярости, когда услышал, как она в бреду зовет Дженсона. Однако сейчас Сарина немного успокоилась, и он протер ей лицо смоченной в жасминовой воде тряпицей. Жасминовая вода поможет хоть немного вытянуть жар, что сжигал ее тело. Об этом лекарстве он узнал очень давно от Ци Тифана, а Ци был одним из немногих мужчин, которых Во глубоко уважал.
Смочив вторую тряпицу, он откинул покрывало и начал протирать ее тело. Прикасаясь к золотистой коже, он не чувствовал похоти, которую в других обстоятельствах мог пробудить в нем вид обнаженной девушки. Он поклялся держать свой ум свободным от всех недостойных мыслей, если только боги ответят на его молитвы. Сарина должна выздороветь, и все, что потребуют боги в обмен на ее жизнь, он был готов им отдать: нефрит и жемчуг, пряности и чай, шелк и самый лучший мак.
Он должен вернуть себе свой золотистый лотос. Впереди Сарину ждало то, что было ей предначертано.
Дженсон с опущенной головой стоял в маленьком саду за домом на улице Цветка Дракона, а два молодых китайских моряка бросали последние горсти земли на могилу мадам Блю. Этого хотела Сарина, напоминал он себе, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься прочь, и вместо этого слушая молитвы, которые читали китайцы. Он изучающе посмотрел на лица мужчин. Когда он, как и обещал, вернулся за Сариной, то обнаружил их роющими могилу. Сейчас в их темных глазах горела ненависть под стать его собственной.
Они сопровождали Во Шукэна и получили приказ похоронить мадам Блю, а затем вернуться к экипажу, который будет поджидать их у ворот. Дженсону выпала незавидная честь сообщить им, что их бросили – улица была пуста.
Наконец они закончили. Потянувшись к одной из веток цветущего сливового дерева рядом с могилой, он оторвал несколько розовых бутонов и, опустившись на колени, воткнул их в свеженасыпанный холмик.
– Иди, и пусть боги улыбаются тебе вслед, когда ты присоединишься к душам своих предков, – сказал он. – И пусть они подарят тебе успокоение вечности.
Это была молитва, которую он слышал много раз во время своих путешествий по Востоку, но он никогда не думал, что в один прекрасный день ему придется самому читать ее. Он медленно поднялся и повернулся к двум китайцам. Его ждало неотложное дело – Сарина.
– Следуйте за мной, – приказал он им, и они послушно последовали за Дженсоном к его коляске.
В обмен на спасение с охваченного эпидемией острова они обещали показать ему корабль компании «Джордан и Матсон», на котором Во отплыл из Шанхая в Гонконг. И когда Дженсон откинулся на спинку сиденья коляски, его рука сама собою легла на рукоятку пистолета, а во рту он почувствовал привкус крови.
Во поднес трубку к губам Сарины, наблюдая в который раз одну и ту же картину: она вдохнула едкий дым, чтобы тут же с кашлем выпустить его обратно. Он пытался уверить себя, что немного все же лучше, чем ничего. Каждый раз, когда трубка остывала, он нагревал ее снова и подносил ко рту Сарины и уговаривал вдохнуть поглубже, чтобы опиум облегчил ее боль и уменьшил жар, дав возможность измученному телу во сне исцелить себя.
Шли часы. Он вышел из маленькой душной каюты на палубу, где мог полной грудью вдохнуть свежий морской ветерок. Он вдыхал солоноватый воздух и чувствовал, как тот очищает его тело и душу. Если бы только Сарину можно было вынести на палубу, думал он, вечерняя прохлада помогла бы и ей. Но исчезающий за облаками серп месяца предупредил его, что это всего лишь глупые надежды отчаявшегося человека.
В первые часы утра, когда над морем появилась тонкая полоска абрикосового и малинового цвета, Во снова поднялся на палубу, чтобы в подзорную трубу оглядеть окрестности. И тогда он увидел другой корабль. На нем развевался красно-бело-голубой флаг Соединенных Штатов Америки, под которым располагался треугольный вымпел с огромной золотой буквой «К» на зелено-белом поле – флаг «Торговой компании Карлайла».
Ненависть и страх вскипели в его жилах и отозвались яростным биением сердца. Как он узнал? Во лихорадочно искал ответ. Те два моряка. Собаки, предатели! Он проследит, чтобы их хорошенько выпороли… после того как раз и навсегда разделается с Дженсоном Карлайлом.
– Выбросить за борт весь груз! – рявкнул он капитану. – И если от этого скорость не увеличится, бросайте все, что не закреплено.
Он бы с легкостью вышвырнул и весь экипаж, если бы это помогло кораблю обрести крылья и улететь от преследователей. Нервно постукивая подзорной трубой по бедру, он прошелся по палубе, а затем по узкой крутой лестнице спустился к Сарине, молясь про себя, чтобы нарыв у нее в паху прорвался и началось выздоровление.
Сарина плыла по бушующему потоку, сидя на белом лебеде. Солнце ласково пригревало ей спину, перья на животе лебедя мягко обволакивали ее ноги, а длинная грациозная шея служила подушкой голове. Но вскоре над ней проплыло темное серое облако, собравшее вокруг себя еще несколько. Они заслонили, словно покрывалом, улыбающееся лицо солнца, и от внезапно наступившей прохлады ее бросило в дрожь.
Сарина дрожала так сильно, что прикусила язык. Во обтер ее тело намоченной в жасминовой воде тряпочкой, а затем, отложив тряпку в сторону, склонился над Сариной, сжав ее в объятиях, чтобы тепло его тела могло передаться и ей. Она как-то жалобно поскуливала, словно детеныш, зовущий мать, и он крепче прижал ее к себе, приказывая своей сильной воле соединиться с ее слабеющей душой и заставить ее жить.
В этот момент капитан крикнул ему, что они приближаются к гавани Шанхая. Наконец-то! Во нехотя выпустил из своих объятий Сарину и нежно поцеловал ее в лоб. Скоро они будут дома, и Ци вылечит ее, ему это удавалось и раньше.
Наконец кто-то снял ужасную тяжесть с ее груди, и Сарина смогла вздохнуть свободнее. Когда мужские губы скользнули по ее лбу и чье-то дыхание легким ветерком обдало ее щеки, она почувствовала, как ей становится теплее. Она мечтала заглянуть в лицо Дженсона и увидеть любовь в глубине его необыкновенных зеленых глаз. Глаз цвета изумрудов, цвета листвы солнечным утром. Улыбнувшись, она открыла глаза.
Ее улыбка мгновенно погасла, а его имя застыло на ее губах. Глаза, так серьезно изучающие ее, были вовсе не зелеными, а черными! Они были цвета беззвездной ночи, цвета могилы. Дженсон уехал. Он послушался ее и бежал вместе с их сыном, оставив ее навсегда с Во Шукэном. Содрогнувшись, Сарина закрыла глаза и добровольно сделала свой первый шаг в распахнутые объятия смерти.
Во снова поднялся на палубу и подошел к капитану, стоящему за штурвалом.
– Почему вы приказали приспустить паруса? – взревел он, стараясь перекричать поднявшийся ветер.
– Мы должны сбавить скорость, – последовал спокойный ответ.
Во схватил капитана за плечо.
– Я приказал тебе увеличить скорость, а не уменьшить ее. Как ты осмелился нарушить мой приказ?
– Мы слишком близки к мелководью, – возразил капитан, стряхивая руку Во. – Нужно снизить скорость, или нас вынесет на скалы и разломает на куски.
– Не смей убирать паруса! – крикнул Во. – Делай так, как я говорю, иначе я запру тебя внизу!
– Я капитан корабля, – сказал упрямец. – И это мои приказы выполняет команда, а не ваши.
Взревев от ярости, Во сбил молодого человека с ног, так что тот упал лицом на палубу. Схватившись за штурвал, Во решил сам вести корабль. В молодости он часто плавал на судах и сейчас, держа в руках рулевое колесо, почувствовал знакомое возбуждение и ощущение власти над стихией.
Капитан поднялся на ноги и бросился на Во Шукэна, пытаясь оторвать его от штурвала, но тот кликнул на помощь двух своих слуг.
– Отведите его вниз и заприте в каюте! – приказал Во. С довольной ухмылкой он наблюдал, как они волокут непокорного капитана по палубе.
Оставшись единоличным хозяином корабля, Во подставил лицо ветру и почувствовал на губах соленые брызги. Его переполняло ощущение свободы и простора, которые он не смог бы почувствовать на суше. Даже самая быстрая лошадь не могла соперничать с несущимся по волнам «конем», оказавшимся сейчас в его власти.
Внезапно корабль сильно накренился. Во не удержался на ногах и выпустил штурвал из рук. Рулевое колесо крутилось и крутилось, выскальзывая из пальцев Во. Наконец ему удалось схватить штурвал, и он, обливаясь потом, начал
