— Я просидела полдня, слушая и ничего не понимая. — Она едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Так, может, хоть сейчас объясните, до чего вы договорились? Давен Тирас в городе?
— Он оставил его, — ответил Брахт и вкратце рассказал, о чем он говорил с двумя кернийцами.
Катя кивнула с непроницаемым лицом.
— Значит, мы отправляемся в Куан-на'Фор, — пробормотала она. — И насколько нам там будет трудно, зависит от решения лыкардов.
Брахт кивнул. Катя жестко спросила:
— А эта Джехенне ни Ларрхын? Кто она? Почему она хочет твоей смерти?
Каландрилл с любопытством смотрел на Брахта, ожидая ответа. Может, сейчас он узнает тайну, окутывающую прошлое меченосца, объявленного вне закона в Куан-на'Форе? Может, наконец кусочки сегодняшнего разговора соединятся в одно целое?
Брахт сглотнул. Ему было явно не по себе. Он отвел глаза, пожал плечами, откашлялся и медленно начал:
— Джехенне ни Ларрхын — дочь Чадора, кетомана, то есть вождя лыкардов. — Глаза его молили о понимании и прощении. — Мой отец Мыках — кетоман ни Эррхинов. Наши пастбища соседствуют, и с незапамятных времен роды наши враждовали. И тогда отец, желая крепкого мира с ни Ларрхынами, отправил к ним сватов, чтобы браком — моим с Джехенне — связать навеки наши роды.
Загорелые щеки Кати побледнели. Из штормовых глаза ее стали ледяными, и, когда она заговорила, от голоса ее веяло холодом:
— Ты женат?
— Нет! — воскликнул Брахт, яростно тряся головой и разрубая рукой воздух. — Ахрд, нет!
— Тогда в чем же дело?
Каландрилл не мог бы сказать, от чего у Кати был такой ледяной тон: от злости или от страха. Сложенные на груди руки ее напряглись, пальцы впились в кольца кольчуги. В глазах сверкали молнии.
— Отцы наши договорились между собой, — продолжал Брахт, распрямляя плечи. — Мы с Джехенне встретились, и… она мне понравилась. Я согласился подумать о нашем союзе… Она высоко ценилась в наших краях… — Голос у него сорвался, и он облизал губы, словно от страха перед Катей во рту у него пересохло. — Ее отец послал сорок лошадей в качестве приданого, считая, что дело решено. А я…
Он пожал плечами, развел руки в стороны и бессильно уронил их. Но тут же левая рука легла на эфес меча, словно ища в нем опору, а правая сжималась в кулак и разжималась. Каландриллу никогда не приходилось видеть Брахта в таком жалком состоянии.
— Продолжай, — произнесла Катя голосом более хлестким, чем ветер, бившийся в ставни.
— Джехенне согласилась выйти за меня замуж, — сказал Брахт. — Чадор и мой отец тоже были за наш союз. Все считали, что я безумно рад. — Он опять помолчал, вздохнул и тихо продолжал: — Не скрою: на первых порах мне это пришлось по душе… Начались приготовления к свадьбе. Но потом я ее раскусил. Мы часто катались на лошадях. Однажды она упала. Так, ничего страшного, но она пришла в ярость и до крови исхлестала бедное животное кнутом. — Он опять пожал плечами и сказал: — Я не мог жениться на женщине, избивающей лошадь.
Катины пальцы разжались. Шторм в ее глазах улегся, в них стояло удивление.
— И что же дальше? — спросила она тихо.
— Я сказал об этом отцу, на что он ответил, что дело зашло слишком далеко и мой отказ будет воспринят ни Ларрхынами как оскорбление и может вызвать новую войну. Но я не мог жениться на женщине, которая бьет лошадь! Я бежал в Лиссе. С… — добавил он смущенно и победоносно одновременно, — сорока лошадьми ни Ларрхынов.
— Так, значит, ты не женат? — — спросила Катя. — И никогда не был?
Брахт покачал головой. Каландрилл перевел взгляд с Кати на Брахта. Ему было смешно и страшно. Он ждал Катиного суда.
— Ты просто конокрад.
— Это были лошади ни Ларрхынов!
Керниец произнес это так, словно происхождение лошадей объясняло и оправдывало его поступок.
— И теперь Джехенне ни Ларрхын желает твоей смерти, — сказала Катя.
— Она жестокий человек, — кивнул Брахт.
— И ты отверг ее только потому, что она избила лошадь?
— Она била ее арапником! — яростно заявил Брахт, словно даже сама мысль об этом была ему противна.
Катя долго смотрела на Брахта, а он молча дожидался решения своей судьбы. Наконец, как зимний лед, тающий в огне, серые глаза ее подобрели, полные губы растянулись в улыбке. Она отошла от окна, шаг, другой, руки ее опустились вдоль тела, а затем вдруг забарабанили Брахта в грудь. Она смеялась, громко и весело. Керниец был настолько ошарашен, что даже отступил на несколько шагов. Он споткнулся о кровать, и Каландрилл едва успел с нее соскочить, чтобы не оказаться под Брахтом. Тот, упав, приподнялся на локтях, глядя на Катю. Девушка возвышалась над ним, руки в боки, качая головой. Он инстинктивно отпрянул, когда Катя резко наклонилась вперед, становясь на колени подле кровати и протягивая руки к его голове.
Она обхватила его лицо ладонями и, склонившись, крепко поцеловала в губы. И тут же выпрямилась и, посмеиваясь, отошла к окну.
— Ты не сердишься? — спросил Брахт.
— На то, что ты не женат? — Льняная грива волос взлетела в воздух. — Нет! Но на то, что эта женщина ставит под вопрос наш успех, да!
— Возможно, мое предложение будет принято, — сказал Брахт. — Столько никто еще не предлагал.
Сомнения были сняты, и теперь они не могли друг на друга наглядеться. Брахт встал, сделал шаг к Кате, правой рукой коснулся ее щеки и нежно погладил мозолистыми пальцами, пробормотав на своем языке:
— До чего же мучительная клятва. — А на лиссеанском добавил: — Вот зачем мне были нужны деньги Варента. Чтобы покончить с этим делом.
От его прикосновения Катя вздрогнула, у нее перехватило дыхание, глаза на мгновение закрылись. Но она все еще улыбалась. Брахт опустил руку, и она спросила:
— А если ты не откупишься?
— В худшем случае на эти деньги мы купим свободный проезд по землям, не принадлежащим ни Ларрхынам, — сказал Брахт. — Прямо до пастбищ ни Брхына, куда, скорее всего, отправился Рхыфамун.
— А если и это не удастся?
— Тогда будем ехать очень осторожно.
— По земле, на каждой пяди которой нас поджидают враги.
— Истинно. Зато мы вместе.
— Истинно, — тихо произнесла она, не сводя с него горящего взгляда. — Вместе. По-другому я не согласна.
Глава тринадцатая
— Если Рхыфамун отправился с ни Брхыном, то они идут на север. — Брахт оттолкнул остатки вечерней трапезы, вытащил кинжал и концом его вырезал на крышке стола приблизительную карту Куан- на'Фора. — Пастбища лыкардов лежат к западу от Пасти дьявола и тянутся до Ганнсхольдского перевала. Земли ни Ларрхынов — вот здесь, а ни Брхынов — вот здесь.
Каландрилл внимательно следил за клинком. Земли, принадлежавшие ни Ларрхынам, примыкали к Ганнским отрогам, восточные границы их доходили до самого каньона и включали в себя Куан-на'Дру. Земли ни Брхынов раскинулись к северу от огромного леса.
— Мы так и думали, — сказал Каландрилл и постучал пальцем по овалу, обозначавшему Куан-на'Дру. — Вопрос в том, пойдет ли он через лес или обойдет его?
— Обойдет. Куан-на'Дру под охраной груагачей, а я сомневаюсь, что Рхыфамуну достанет колдовства противостоять им. — Брахт взглянул на усиленно кивавших Гарта и Кыфана. — Они старше человека, и сила их более старинного происхождения. Но могущественнее всех — Ахрд. Рхыфамун не может этого не знать, а
