весь рот.
Интересно, подумала Клер, разные ли у них темпераменты? Может быть, один вырастет активным человеком, а другой созерцателем?
Клер не столько расстроило само письмо, сколько тот факт, что Бойд спрятал его. Это огорчало ее сильнее, чем даже история с Велмой.
И что теперь делать с письмом? Клер подумала и положила его на секретер, на самое видное место. Затем, вся дрожа от негодования, вышла на улицу — решила для успокоения пройтись.
Когда примерно через час она вернулась, Бойд был уже дома. Он сидел за столом и чинил фен, который накануне сломался. Увидев ее, отложил в сторону инструменты и сказал:
— О'кей, я вижу, ты нарываешься на очередную схватку, давай все выясним.
Его усталый голос подействовал на нее, как красная тряпка на быка, но она постаралась сдержаться.
— Может, ты сочтешь нужным объяснить, почему ты спрятал письмо, адресованное только мне? — подчеркнуто спокойным тоном спросила она.
— Потому что я не хотел, чтобы ты его видела, — коротко ответил он.
— Не обращайся со мной как с идиоткой. Зачем ты спрятал письмо?
Он встал и прошелся по комнате.
— Это слишком щекотливая тема, — сказал он. — Я знал, что письмо тебя расстроит, а это совсем ни к чему. Мы уже приняли решение по данному вопросу, и я не вижу необходимости его менять. Такой ответ тебя устраивает?
— Не устраивает. Я уверена, что это все отговорки, что ты в первую очередь думал о себе, а вовсе не обо мне, когда прятал письмо. Ты никогда не хотел, чтобы у нас были дети. Ты слишком эгоистичен, ты…
— Это не так, — перебил ее Бойд. — Сразу после женитьбы я, конечно, о детях не думал, но, когда ты забеременела, обрадовался — я хотел ребенка.
— Еще больше ты обрадовался, когда я этого ребенка потеряла, потом второго и третьего, а когда врачи объявили, что детей у меня не будет, ты, наверное, был счастлив.
Бойд побелел.
— Как тебе не стыдно говорить такие вещи! Это подло, — тихо проговорил он.
— Неужели? — продолжала на повышенных тонах Клер. — Убедил самого себя, что делаешь все ради моего блага? Что идешь на жертву ради моего здоровья? Интересно, почему я тебе не верю? Слишком хорошо тебя знаю, вот почему!
Бойд сделал резкий жест рукой, но сумел удержать свой гнев.
— Хорошо, — ровным тоном сказал он. — С письмом я и впрямь поступил не очень честно. Обещаю впредь подобных вещей не делать. Но зачем тебе раздувать все это и превращать размолвку в настоящую ссору?
— Затем, что ты не понял ничего и ничему не научился. Может быть, и от Люка уже пришло письмо, а ты его спрятал?
Бойд шагнул ей навстречу.
— Кто же я такой, по-твоему, что ты это допускаешь? — сердито спросил он.
— Ты прекрасно знаешь, кто ты такой, — ответила Клер, все более повышая тон. — Эгоист и лицемер. Притворяешься, что все делаешь для моего блага, хотя на самом деле…
— Хватит! — крикнул Бойд. — Можешь дальше не продолжать, все понятно. Я не лицемер, а дурак — боялся тебе показать это письмо. Больше я о тебе заботиться не стану. На, получай свое письмо.
Он подошел к секретеру, схватил письмо и швырнул его в Клер.
— Давай читай, — бросил он. — Только не вздумай мне показывать ее письма и просить совета. Решай все сама, поступай как хочешь.
Он хлопнул дверью. Клер посмотрела ему вслед. Она внезапно почувствовала сильную слабость. Ноги у нее подогнулись, и она рухнула в кресло.
В течение уикенда они почти не разговаривали друг с другом. Клер старалась не выходить из мастерской, а Бойд копался в саду с такой яростью, будто сад был его заклятым врагом.
В понедельник Бойд уехал на работу раньше обычного, до того как пришло письмо от Люка Шамона. Оно было вполне безличным. Видимо, его отпечатала машинистка. В нем сообщалось, что выставка ее работ, вероятно, состоится в Париже в мае. Внизу стояла приписка: «Мне было очень приятно встретиться и побеседовать с Вами. Согласны ли Вы поужинать со мной снова, когда я в следующий раз буду в Лондоне?»
В письме не было просьбы о том, чтобы она показала ему другие свои работы, но Клер подумала, что это само собой разумеется. Ей было приятно думать именно так.
Бойд вернулся после своего урока французского языка только в десять вечера, хотя Клер рассчитывала, что он приедет часом раньше. Она сидела в гостиной и смотрела телевизор. Бойд вошел в комнату и, как обычно, подошел, чтобы поцеловать ее.
Клер увернулась от поцелуя и холодно взглянула на мужа.
— Добрый вечер, дорогая, — насмешливо сказал он. — У тебя был хороший день?
Она встала.
— Хочешь есть? — нелюбезно поинтересовалась она.
— Не стоит беспокоиться, — ответил он в той же манере. — Я приготовлю сам.
Она не стала возражать и вновь уселась перед телевизором. Бойд прошел на кухню, разогрел себе суп и гренки. Обычно когда он сам себе разогревал ужин, то приходил к ней в гостиную с подносом и совмещал еду с рассказом о своих новостях и проблемах. На этот раз он откушал на кухне в одиночестве.
Программа кончилась, и Клер, выключив телевизор, пошла принимать ванну. Когда она вернулась в спальню, Бойд уже сидел в кровати — читал газету при свете торшера. Она разделась и легла рядом.
— Спокойной ночи, — буркнула она, поворачиваясь к нему спиной.
Он выключил свет и вытянулся. Клер вся напряглась. Она уже приготовилась к сопротивлению — в том случае, если он ее коснется. Но он тоже повернулся к ней спиной и пробормотал:
— Спокойной ночи.
Наутро Клер пришлось ответить на несколько телефонных звонков. Сначала позвонила Мелани, сообщая, что Питер запретил ей звонить по этому телефону, но она все равно намерена пользоваться советами Клер. Затем позвонила Энджи и проинформировала о том, что Иэн по-прежнему отказывается поддержать ее и ее идею.
Клер с трудом заставила себя вникать в чужие беды — в этот момент она никого не могла осчастливить мудрым советом.
У них с Бойдом и раньше случались ссоры, но эта была самой крупной и серьезной за все время их супружества. Клер чувствовала, как увеличивается разрыв между ними, и ничего не могла с этим поделать.
Именно в этот период наибольшего обострения их отношений в Лондоне объявился Люк Шамон. Он позвонил ей, чтобы пригласить на обед, и Клер не колеблясь приняла это приглашение.
Она намеренно ничего не сказала об этом Бойду и решила поехать в город на поезде. На этот раз она встретилась с Люком в отеле, где он остановился. Она назвала у входа его имя, и портье направил ее в бар, где уже сидел Люк.
Он вежливо встал и спросил, как у нее дела. Они немного поболтали, затем Люк озабоченно посмотрел на часы и сказал:
— Надеюсь, вы не станете возражать, если мы с вами пообедаем в отеле. Сегодня аукцион, и я жду несколько важных звонков в номер.
— Хорошо, — согласилась Клер.
Люк вывел ее из бара, но, вместо того чтобы пойти в ресторан, направился к лифтам. Она удивленно посмотрела на него.
