чтобы он мог поправить свои дела.
Анну передернуло.
– Какой негодяй!
– Анна, король потребует твоего возвращения ко двору, как только появится Уэверби.
– Но ты можешь показать королю письма, найденные у Черного Бена.
– Уэверби с легкостью опровергнет обвинения, скажет, что это подлог. Лорду поверят скорее, чем разбойнику.
Губы его растянулись в улыбке, больше похожей на гримасу.
– Я должен хорошенько подумать, что предпринять.
– Тем более нам надо отправиться в Виргинию.
– На земле нет места, где мы могли бы укрыться от ненависти Уэверби. Он будет охотиться за нами, потому что не допустит, чтобы я взял над ним верх и чтобы ты была счастлива.
В голосе его зазвучала горечь.
– Я должен найти способ одолеть этого мерзавца и предателя. И раз уж я бастард, единственное, что я могу сделать, это убить его или же погибнуть сам. Ради своей чести.
Сердце Анны болезненно сжалось.
– Джонни, ты не слушаешь меня. Эдвард не имеет значения, как и обстоятельства твоего рождения, как и твоя честь.
Джона душил гнев, но он прижал палец к ее губам.
– Твоя безопасность очень важна для меня. Я поклялся защитить тебя даже ценой собственной жизни.
– Я не требовала от тебя такой клятвы.
– Я дал ее твоему отцу в ту первую ночь в гостинице. Моя клятва не умерла вместе с ним. Она умрет только со мной.
– И что ты собираешься предпринять?
Он взял два письма, на которых были сломаны восковые печати. Анна заметила на них оттиск кольца Эдварда с печаткой.
– Бену были даны инструкции отправиться в Беруэлл-Холл и доставить их мажордому Уэверби.
Сначала голос Джона звучал бесстрастно, но по мере того, как он говорил, речь его становилась все громче, а слова весомее.
– В письме к мажордому лорд Уэверби дает ему инструкции снарядить пятерых из слуг и отправить в Саутгемптон, чтобы они сели на корабль, направляющийся в порт Гавр в устье Сены. Уэверби будет в гавани на голландской галере под названием «Эре» и притворится пленником. Я отправлюсь туда.
Анну охватил ужас при мысли о том, что Джон будет сражаться один против многих. Это был отчаянный и обреченный на неудачу план со смертельным исходом для Джона.
– Возьми меня с собой.
– Это слишком большой риск. Даже своих людей я с собой не возьму. Один буду сражаться.
– После прошедшей ночи я решила, что мы всегда будем вместе. – Анна едва сдерживала слезы.
Джон погрузился в мрачное раздумье:
– Неужели ты не понимаешь, Анна? Мы не будем счастливы, пока жив Уэверби.
– Пытаюсь понять, – тихо произнесла Анна, прищурившись. – Ты готов умереть ради моего спасения, не подумав о том, как я буду жить дальше?
Он не ответил, но плечи его поникли.
– Возьми меня с собой. Ты же видел, я не отступила перед Черным Беном. Я тебя не подведу!
– Ни за что! Это безумие!
– Какой смысл в болтовне о равноправии мужчин и женщин, – обрушила на него свой гнев Анна, – если ты, как и Черный Бен, считаешь себя вправе решать за других? Если тебя страшит мысль нарушить клятву верности твоим соратникам, то уж лучше я возьму на себя этот труд и открою им правду, прежде чем осуществлю свои намерения!
– Ты намеренно неправильно истолковала мои слова, что же, это присуще женщинам, – произнес он хмуро.
– По правде говоря, сэр, я только указала вам на вашу мужскую лживость, как сделала бы любая трезвомыслящая женщина.
Джон так глубоко втянул воздух в легкие, что рана тотчас же напомнила ему о себе и о том, что следует быть осторожнее, но в присутствии Анны это было нелегко. Ее волосы при свете луны казались пляшущими языками пламени, но это пламя было несравнимо с яростью, написанной у нее на лице. Желание охватило Джона. Он не мог отвести взгляда от пульсирующей жилки на ее безупречной шее, с трудом преодолев желание прильнуть к ней губами, как это было накануне. Анна Гаскойн не принадлежит ему. Она чужая жена.
Джон не отрицал равноправия мужчин и женщин, однако считал, что в семье лидерство принадлежит мужчине. Джон много раз слышал это во время дебатов в Оксфорде, и этот довод уже висел на кончике его языка, однако, взглянув на Анну, точнее, на выражение ее лица, Джон решил повременить.
