какой-то невзрачный старичок из приезжих, что-то вроде деревенского работника. Но овернец, кажется, не передавал ему никакого письма, по крайней мере, Жан ничего не заметил, так как старичок прошел очень скоро.
Надо, однако, полагать, что письмо все же было передано, ибо фактор ушел совсем и занял свое обычное место на углу улицы Святого Августина.
Итак, вторая экскурсия Жана была не удачнее первой: он вернулся домой опять ни с чем.
Обе эти неудачи так обескуражили его, что он решил бросить свои исследования, и в среду остался дома.
В понедельник, в обычный час раздался обычный звонок овернца. Отворив дверь и увидев перед собой другого фактора, Жан был очень удивлен и счел нужным доложить об этом своему господину.
– Сударь! Вас спрашивает какой-то человек, – сказал он испанцу.
– Ах, это, верно, дядя Теофиль? Впусти его скорее!
– Нет, это не тот. Какой-то новый.
– Спроси, что ему нужно. А лучше веди его сюда! Фактор вошел в комнату, держа шапку в руках.
Он был одет в такую же плисовую куртку, как и тот посыльный, говорил с тем же особым акцентом, так что сомневаться в его овернском происхождении не приходилось.
– Мошье, – начал он, – я пришлан вмешто Киофиля… Он выдает шегодня жамуж швою племянничу жа угольщика из Менильмонтана. Швадьбу пражднуют в Веншене, и потому он пошлал меня к вам шегодня…
Викарио внимательно и недоверчиво разглядывал физиономию нового фактора, но не мог найти в ней ничего подозрительного: то же загорелое лицо, те же коротко подстриженные баки, такой же яркий, бьющий в глаза галстук…
– Вы знаете, что нужно сделать?
– Как же, как же, мой добрый гошподин! Киофиль шкажал: ты пойдешь к мошье Викарио Пойвера.
Заметив, что Жан улыбается, овернец поспешил поправиться:
– Может, я не так шкажал? Викер Пивера… тебе дадут там бумагу беж вшякой надпиши. Ты шейчаш же пойдешь к Шен-Лажару и там встретишь штаричка, который вожьмет у тебя эту бумагу – вот и вше. Денег не шпрашивай, потому что мне уже жаплачено. Киофиль уж шам ражочтет меня жа вешь день.
– Ваше имя?
– Меня жовут Пьер Ларфульо. Да вот, шударь, ижвольте мою бляху, тут штоит номер. Больше ничего не прикажете?
– Нет… Вот вам письмо, а этот франк возьмите себе за работу.
– Но, шударь, Киофиль же шкажал мне…
– Это уж возьмите себе.
– О! Благодарю, благодарю ваш, добрый мошье. Чешть имею кланяться!
И Пьер Ларфульо ушел, вполне довольный, и долго смеялись Викарио и его слуга над ужимками и забавным выговором смешного овернца.
XII
Нападают на след
У дебаркадера все обошлось благополучно. Овернец встретил невзрачного старичка и, внимательно оглядев его, передал ему письмо.
Увидев нового фактора, старик был настолько удивлен, что решился заговорить.
– А тот? – спросил он.
– Дядя Киофиль… – начал фактор, – да я уж объяшнил мошье, почему Киофиль пошлал меня шегодня. Жавтра он опять будет работать, а шегодня он выдает жамуж швою племянницу. И потому…
– Хорошо, хорошо! – резко прервал его старик. Он был не из болтливых.
А Пьеру Ларфульо, кажется, хотелось поболтать, но вести разговор с предметом неодушевленным очень трудно.
– Жначит, больше нечего делать? – спросил посыльный.
– Нечего.
– Я могу уйти?
– Да.
– И отлично! Мне дана одна комишия жа город, я и поеду вмеште ш вами… Вы шоглашны?
– Нет.
– Почему же нет? Не хотите ли выпить штаканчик-другой до отхода поежда?
– Нет, благодарю.
– Ха-ха-ха! Вы, однако, не иж болтливых… – расхохотался фактор. – Однако пора брать билеты… Хотите, я вожьму и для ваш билет? Куда вы едете?
И предупредительный малый уже спешил занять место в длинном хвосте перед форточкой кассы.
