мнения у них нет. Поэтому я пока ничего не могу предположить.
– А «преобладающее мнение» у них есть?
– Да. Только учти, это такая же теория, как выкладки Новака, – подтвердить ее нечем. Большинство ученых считают, что если наш терминал перехода каким-то образом заставить «уйти в минус», образуется импульс, необходимый для «правильного рассечения». То есть только надвое, а не на большее количество миров.
– «В минус»? То есть дать установке Новака команду вывернуть тоннель наизнанку и сделать местный выход входом в прошедшее время?
– Примерно так. Реально нового перехода – отсюда в прошлое – не возникнет, но толчок к «рассечению» будет дан. Вопрос один – способна ли на такой фокус действующая установка?
– Зачастую технология фокусов оказывается гораздо проще, чем думают зрители, – задумчиво произнес Волк. – Пока не склеишь концы перекрученной на полоборота ленты, у нее две стороны, а после – только одна. Так и с переходом. Важное наблюдение – внутри тоннеля времени нет. Что же мы получим, если установке хватит мощности выплеснуть часть «безвременья» в прошлое? Не тот ли «антиимпульс» для «рассечения» реальности на два потока?
– В этом я не специалист. – Георгий пожал плечами. – Но, извини, я не уверен, что это получится. Не подумай, я не собираюсь тебя задерживать. Только не сможешь ты, образно говоря, превысить скорость света.
– Не попробуешь – не узнаешь, – упрямо заявил Володя, возвращая ему отчет. – В то, что северяне сами положили начало своей расе, вернувшись в прошлое, тоже не сразу верится, однако это факт. Так почему, если возможно такое «самозачатие», нельзя вывернуть наизнанку переход? По-моему, все верно.
– Как знаешь. – Хмелевский аккуратно сложил листки в папку. – Ученые говорят, что хуже не будет. Пробуй.
Волк встал и протянул майору руку.
– Прощай на всякий случай.
– Удачи. – Георгий ответил крепким рукопожатием. – Оставил бы адресок перехода, мало ли что…
– Пока не могу, не обижайся. Но ты и сам его отыщешь, ориентируйся по машине. Обещаю бросить ее поблизости. Вот только съезжу за Лерой. Правда, предупреждаю сразу: если петля будет «отсечена», переход исчезнет вместе с ней, и ты ничего не найдешь.
– А все-таки как он выглядит?
– Как дверь… Большая белая дверь в… никуда…
…Лера прижималась к плечу доверчиво и нежно. Они не виделись три месяца и пережили за это время множество неприятностей, но ничего не забыли. Володя, во всяком случае, не забыл. Теперь, когда Лера была так близко, он абсолютно не понимал, как мог тогда, в больнице и на морском берегу, принять Анну за свою любимую? Объяснение одно – он был еще немного не в себе, а замаскированная шпионка держалась на расстоянии и помалкивала. И правильно делала. Можно надеть маску другого человека, говорить его голосом, но нельзя прикасаться, как он, пахнуть и вызывать одним только присутствием такую волну тепла и нежности. А главное: можно сыграть роль, но нельзя сыграть любовь. Какие бы жизненные трудности ни портили отношения Волка и Леры три биологических месяца тому назад, между ними существовала та самая «невидимая нить», о которой сложено столько стихов. И никаким имейкером эту связь не воспроизвести… Володя вспомнил свои рассуждения на тему, чего кому не хватает: «Взять бы треть качеств одной да совместить с внешностью и манерами другой…» Чушь собачья! Только сейчас он понял, что в Лере есть все, что нужно. Просто он никогда не смотрел на нее, отступив хотя бы на шаг назад, никогда не искал ее в чужом мире, мучаясь от неопределенности, не ждал на мокрых от дождя перекрестках…
– Ты точно хочешь пойти со мной? Я могу все отменить и забросить тебя в более-менее спокойное время, чтобы ты смогла собрать вещи и незаметно уехать из Сиднея.
– Я с тобой. – Лера крепко взяла Володю за руку. – Я понимаю, что это важнее. А к трудностям мне не привыкать. Я больше месяца жила в древнем городе: пила хлорированную воду, употребляла несбалансированную пищу, дышала бензиновыми выхлопами и ездила на ужасных машинах. Теперь мне нечего бояться.
– Если ничего не выйдет, нам придется задержаться в этом мире очень надолго.
– Мы же будем вместе…
– В таком случае… вперед.
Выпуклые цифры на круглой белой двери перехода были по-прежнему знакомыми. Год, месяц, день и шифр географических координат. Настроен таймер был на пятое сентября 2215 года. День, когда Волк покинул Мир Фантазий. Володя коснулся цифры, обозначающей месяц. Октябрь. Если у перехода хватит «заправки» на второй прыжок – из «минуса» сразу в Сидней, – лучше будет вернуться месяцем позже. Для надежности. Чтобы не столкнуться с самим собой.
Интересно, насколько там все изменилось? Наверняка начал работать «Мегаполис-5» и северяне запустили программу «великого переселения». По улицам, как и в Дарвине, ходят в основном оккупанты, Черный оцеплен и многократно «зачищен», из портов ежечасно уходят пассажирские суда, а с авиаплощадок каждую минуту стартуют гравипланы – все курсом на Америку или Африку… Куда конкретно, в какие города? Неважно. Ведь «добровольные переселенцы» едут за новой жизнью, вот пусть сами ее и построят, вместе с городами. А главный континент готовится принять новых хозяев. На все готовенькое…
Волк вспомнил инструкции Новака и зафиксировал цифры «отсроченного задания». Теперь задание на прыжок в «минус». Лейтенант снова коснулся цифр месяца. Сейчас сентябрь, десять месяцев до катастрофы, ну что ж… пусть будет май. Координаты… непринципиально. Пусть будут местными.
– Думаешь, получится? – шепнула Лера.
– Обязательно получится. – Володя притянул девушку. – Ты не волнуйся. Если не получится, мы просто вернемся сюда же и будем ждать дня «Д». Надеюсь, Новак успеет к тому времени построить свой «рассекатель». Пусть он и не сумеет отсечь петлю, но вытащить нас отсюда аппарат наверняка сможет. И тогда…
