– Все это очень интересно, но меня волнует другое. – Боковым зрением Волк видел, что если не смерть, то нокаут Нику светит в самое ближайшее время. Ефимыч уже сжимал кулачище и оценивал дистанцию. – Мне нужен Новак и его архив. Что в этих бумагах?
– Ну так идите к нему самому да спросите. Тут недалеко! А заблудитесь, к полицейским обращайтесь. Они там сейчас у каждого столба стоят.
По идее, следовало бы двинуть ему в зубы, но Волк решил быть стойким до конца.
– Кто, кроме моих коллег, охотится за документами Новака?
– А мне откуда знать?
– Ясно. Диалога не получается. – Волк откинулся на спинку стула. – Ефимыч, ты сколько процентов берешь?
– Два. – Бородач смущенно улыбнулся. – Правильно ввести в общество… сам понимаешь. Клиенту это важно. Вся жизнь его от этого зависит… дальнейшая. Или ты тут улицы мести будешь, или сразу в контору приличную каким-нибудь менеджером устроишься. Есть разница? А два процента… При среднем доходе это мизер. Ну тыща в год, ну полторы…
– Даю пять тысяч сразу. И не надо никаких контор. Просто отведи к Новаку.
– Так бы и сказал! – забеспокоился Ник.
– Цыц, щенок, ты свою мазу профукал. – Бородач махнул рукой. – Провыкобенивался. Сиди теперь и сопи вон в титьку. А ты, Володя, запомни: ежели Ефимыч обещал сделать задаром, значит, сделает. Здесь тебе не Сидней. Слово держим. Кончится облава – отведу.
– Нет, дядя, погоди. Поговорить-то нам можно?
– Ты же не хотел!
– Я передумал!
– Вот жлоб…
– Северяне в этом деле замешаны. – Студент разволновался. – У Новака с ними раньше какие-то дела были. Они его от Управления прикрывали, а он им научные расчеты делал. На основе архивных данных. Больше мне ничего не известно.
– Северяне? – Волк прищурился. – Кого ты имеешь в виду?
– Джерри Нуриев, Аарон Освальд, Иван Соло, Мария Штерн… северяне, понимаете теперь?
Все перечисленные граждане работали ведущими мыслеэфира. И все были голубоглазыми, русоволосыми мулатами. «Расовая теория» Волка получала развитие. Уроженцы северного Дарвина все больше противопоставлялись остальной части населения континента. Пока непонятно, на какой почве и из каких семян прорастали колючие побеги, но игнорировать уколы их шипов становилось все сложнее.
– Зря вы за это дело взялись, – неожиданно подала голос Линда. – Лузовое оно. Северяне этого так не оставят. Поймают вас и пустят на липучку.
– Куда пустят?
– Не куда, а на что. На липучку, которая по трубам под Черным течет.
– На переработку отправят, – пояснил студент.
– А-а, Володя, не слушай ты их! – Ефимыч махнул ручищей. – Балаболки! Это все басни, вроде той, что про саркофаг сочинили. Детишек пугать.
– Басни? – Ник загадочно ухмыльнулся. – А про старое Зубаревское кладбище тоже басни? Про могилы бездонные, из которых на следующий день после похорон трупы исчезали, тоже басни? Про коллектор кладбищенский, про сторожей и про черные лампы, которые вместо света тень дают…
– А это вообще бред, – отрезал Ефимыч. – Был я в том коллекторе. Сухой он. И не коллектор вовсе, а система каких-то подземных ходов и убежищ. Говорят, это дело еще с кенгурячьих времен осталось.
– С каких? – не понял Володя.
– Ну, с тех, с доисторических, когда тут повсюду кенгуру скакали, овцы паслись и эти… кипарисы росли.
– Эвкалипты.
– А-а, ну да.
– В те времена люди здесь еще не жили, – возразил Волк. – Это любому школьнику известно. Джеймс Кук сюда только в две тысячи двадцатом первых поселенцев из Буэнос-Айреса привез.
– На подводной лодке. – Ник громко рассмеялся.
– На субмарине «Индевор». – Володя недоуменно пожал плечами.
– И за год построил на континенте десяток городов, сеть монорельсовых дорог и вообще превратил Австралию в центр цивилизации.
– Ну да. Исторический факт. А что в этом смешного?
– Нет, ничего, это я так. – Студент махнул рукой. – Вспомнил одну забавную статейку в «Невермайнд»…
– Это самая желтая газетенка из всего бульварного чтива, – скривился Волк. – Удивляюсь, что ее вообще допустили в мыслеэфир.
– Вот именно. – Ник стал неожиданно серьезным. – И знаете, почему все так думают? Потому что она пишет чистейшую правду!
