открылись, но когда Виктор выбежал на офисную парковку, никакого Хамелеона там не оказалось.
– «Шевроле»! – появляясь из «дежурки», крикнул мастер всполошившимся подчиненным. – Небольшой седан, серебристый, темные стекла, номер грязный, плохо читается. Что-то вроде 382, регион 177.
– По коням! – рявкнул Джонатан. – Сыщик, в лимузин!
Виктор не заставил себя упрашивать и в три прыжка очутился рядом с «Тахо» разведчика. Все остальные бойцы и охранники во главе с Островским «оседлали» белый микроавтобус и три черных внедорожника. Последним к кавалькаде присоединился «Порше» адвоката. Виктор успел заметить, что за руль сел Мартов, а на пассажирском сиденье устроился сам Чесноков. Лично участвовать в погоне целому мастеру было необязательно, но Чесноков почему-то решил иначе.
– Вижу его, вижу! – возбужденно пробасил Джонатан. – Не уйдет, гад! Перед Третьим кольцом зажмем, как хрен в тиски!
Виктор представил и поежился.
– А если проскочит?
– Подключим резервы: ДПС, Федотова… он где-то поблизости должен крутиться, спутниковую картинку запросим.
– Машина стандартная, вклинится в поток, со спутника не разглядишь.
– Разгляжу, если приспичит. Вот он!
Джонатан резко перестроился в левый ряд и утопил педаль. Машина в считаные секунды поравнялась с забрызганной грязью легковушкой и начала прижимать ее к обочине. Виктор поначалу не понимал, почему разведчик так уверен в правильности своего выбора, но когда машины прижались бортами и начали притормаживать, все понял. «Полковник» ориентировался не «на глаз», а «на нюх». Этому было трудно подобрать рациональное объяснение, но Туманов вдруг понял, что чует врага (как, видимо, и Джонатан). Почему-то лишь одного, но чует. Хамелеон источал не запах, но что-то похожее, только проникающее через любые герметичные уплотнения, салонные фильтры и всякие там ионизаторы.
В правый борт что-то глухо ударило, снаружи заскрежетало железо, хлопнуло продырявленное колесо, и машина беглецов остановилась.
– Видишь его? – Джонатан попытался рассмотреть, что происходит в салоне атакованной легковушки, но стекла были слишком темными.
– Нет. Но чувствую.
Виктор попытался открыть дверцу, но она оказалась заблокированной. Пришлось ему выползать через водительскую дверь следом за Джонатаном.
Небольшой «Авео» был зажат между машиной разведчика и дорожным ограждением, но внутри легковушки было пусто. Как беглецам удалось выбраться из полностью блокированной машины, стало ясно после короткого осмотра. Заднее стекло было выбито изнутри и валялось в двух шагах позади авто.
Туманов повертел головой. Они не могли уйти далеко, но он не видел поблизости ни души. Виктор подбежал к краю дорожного полотна и заглянул вниз. Странное чутье не подвело. Вдалеке, по другую сторону параллельной Третьему кольцу железной дороги, мелькнули две фигуры.
Бежали Хамелеоны быстро, но догнать их было вполне реально. Не утруждая себя объяснениями с напарником, Виктор перемахнул через ограждение и помчался в сторону «железки».
Сказать, что состояние было подавленным, значило не сказать ничего. Моральное состояние было, словно у втоптанного в грязь и кровь предателя поневоле. Словно у приличного и доброго еще вчера человека, которому приставили к виску пистолет и заставили убивать. Разница заключалась в том, что Жене никто пистолета не приставлял. Она убила нескольких человек потому, что не смогла совладать с накатившим внезапно помрачением рассудка. Сквозь пелену безумия она что-то слышала и что-то видела, полного аффекта не наступило, но Женя абсолютно не могла себя контролировать. И хуже всего – она понимала, что бессильна совладать с гневом. Понимала и убивала. А они не сопротивлялись. Даже, наоборот, провоцировали ее и умирали с улыбками на лицах.
После этого ужаса любой ночной кошмар покажется безобидным детским мультиком. У Жени перед глазами в который раз всплыли улыбающиеся мертвые лица, и ее снова затрясло. Хотелось разрыдаться, но не осталось слез, чтобы плакать, и голоса, чтобы кричать. Она могла только брести на деревянных ногах и трястись, как под током.
Женя запнулась о рельс, кое-как удержала равновесие и пошла вдоль железной дороги. Куда идти, для нее не имело значения. Лишь бы не стоять на месте.
Вот почему тот, кто шел рядом, постоянно ее направлял. Тот самый «принц», которого звали почему-то Хамелеоном, и на которого Женя ни разу не взглянула с того момента, когда он вынес ее из полного трупов подвала. Женя чувствовала, что это тот самый человек, который приходил за ней на Лубянку, но сейчас она не испытывала к нему никаких светлых чувств. Она уже знала, в чем дело.
Теперь она знала, что она тоже Хамелеон, и все ее проблемы связаны с этим фактом. Даже «наследственное сумасшествие» на самом деле – только одно из качеств, присущих всем Хамелеонам без исключения. Они прирожденные убийцы, вот и вся разгадка секрета.
Узнать о себе такое было непростым испытанием. А уж получить этому подтверждение в виде восьми трупов – испытанием восьмикратно худшим. В машине, а затем по пути пешим порядком, неизвестно куда и зачем, Хамелеон успел коротко, но четко и убедительно объяснить Жене, почему она впадает в ярость, стоит ей увидеть одного из друзей Туманова. Объяснил он, и почему ведется война между Вечными и Хамелеонами, а также чем она должна закончиться.
Женя слушала, кивала и покорно брела за Хамелеоном, но думала на самом деле о своем, девичьем. О закончившейся жизни, о незавидной участи брата, о том, что никогда не станет тем, кем могла бы стать. А война ей совершенно неинтересна, и участвовать в ней она не собиралась. Да, она согласна с главным аргументом Хамелеона – обратного пути у нее нет, но и продолжать в прежнем ключе не собиралась. Хотя кто ее спросит? Сработает инстинкт – не захочешь, а сделаешь.
«Я не хочу больше убивать! – про себя взвыла Женя. – Я хочу вернуться!»
– Ты будешь делать то, что я скажу, – словно услышав ее мысли, сказал Хамелеон.
