воспитание.
– Где же вы раньше были, такой умный? – с досадой спросил Семенов.
– Я мог сказать это и раньше, – ответил Виктор, – но кто бы меня послушал? Громов? Или Диктатор?
– Но ведь именно вы затеяли войну, – возразил Ямата. – Неужели это был единственный способ доказать свою правоту?
– Я не хотел войны, – признался Васильев. – К ней меня подтолкнули извне.
– Иван? – предположил Георгий. – А ему-то зачем была нужна эта бойня?
– Боюсь, теперь он и сам не ответит на этот вопрос, – сказал доктор. – Гипертрофированное эго Ивана и его соратников требовало самоутверждения. Их сознание было поражено болезненной, неконтролируемой агрессивностью. Ребята просто не смогли ей противостоять. Им казалось, что другого способа продемонстрировать нам свое превосходство не существует. В результате они нашли наши слабые места и заставили нас разрушить свой мир.
– Он, кстати, жив? – поинтересовался Ямата.
– Иван? Да, ему выделена отдельная палата. Правда, в госпитале тюремного сектора.
– Зачем его запирать, если он больше не опасен? – удивился Георгий.
– Я не могу гарантировать, что блокировка гениальности окажется достаточно стойкой, – ответил Виктор. – Особенно в случае с Иваном.
На этой невеселой ноте беседа как-то сама собой заглохла, и наступившее молчание прервалось, лишь когда в дальнем конце коридора послышался знакомый всем троим звук шагов.
– Принесла нелегкая, – выдал комментарий Семенов. – Бессмертный он, что ли? Никакая зараза его не берет.
– Вот вы где прохлаждаетесь! – обрадованно заявил приближающийся к собеседникам Громов. – Я уже с ног сбился, вас разыскивая!
– А мы даже не успели соскучиться, – недовольно пробормотал Семенов. – Как ваше здоровье, Аврелий Маркович?
– Не дождешься! – ответил старый Воин, грозя ему пальцем. – Доктор, какого дьявола вы здесь застряли?! Кто за вас будет продвигать в массы демократию? Я или святой дух? Диктатору это тоже не особенно нужно. А марсиане и колонисты всякие волнуются там, на орбите. Говорят, не покажете нам членов нового правительства – снова начнем стрелять! Я им отвечаю – потерпите, а они опять за свое. Так что давайте на сцену. Обещания им вы раздавали, вот вы и выполняйте! Врачебная практика закончилась. Теперь ваше место в большой политике.
– Вы передали им сообщение об отставке Диктатора? – деловито поинтересовался Васильев.
– Передали, – недовольно ответил дед Аврелий. – По всем инфоканалам открытым текстом. И что орден расформирован, а все силовые госструктуры переподчинены новому правительству, и даже, что все планеты от Земли до самых захолустных колоний – теперь субъекты демократической Федерации. Со всякими там правами и почти без обязанностей. Что-нибудь забыл?
– О переносе столицы обратно на Землю не сказали, – ответил Виктор.
– А об этом мы и не договаривались, – качая головой, сказал Громов.
– Считайте, что договорились, – отрезал доктор.
– Коль увяз коготок, птичке пропасть вместе с перьями, – изрек Аврелий. – Политик из вас получится не хуже, чем доктор. Это точно...
К вечеру в квартал начали возвращаться жители. Все они выглядели измученными и больными, но были живы и передвигались на своих ногах. На магнитном кресле привезли только придворного артиста Галкина. Он смотрел на замерших у обочины слуг печальными глазами и периодически выразительно вздыхал.
– Картину гонит, – бесхитростно заметил шофер Утинского. – Как будто ему одному тяжело! Вон нашего босса вообще едва откачали. Он, когда крыша со стапелей сошла, на баррикаду залез с красным флагом, рубаху до пояса разорвал и начал орать, что он какая-то «свобода-делакруа». Тут ему и прилетело резиновой дубинкой прямо по темечку...
– Он уже вернулся? – рассеянно поинтересовалась Кукла, выискивая среди бредущих по дороге титанов знакомую фигуру.
– Лежит, болезный, в отделении нейротравмы, – ответил шофер. – Да без него спокойнее. Он и прежде дерганый был, чуть что не так – в крик. Представляю, каким он теперь станет, с дыркой-то в башке!
– А Ираида Карловна мне по секрету сказала, что теперь все титаны станут такими же обычными людьми, как мы, – приблизившись к собеседникам, шепотом сообщила Роза. – Представляете?! Никаких высоких талантов! Ни чтения мыслей, ни особого склада ума, ни творческих способностей! Они даже жить теперь будут столько же, сколько и люди! Ну, может быть, чуть дольше, но не до двухсот лет, как некоторые из них жили. Я даже и не знаю, как теперь с ними разговаривать? Как с равными или как-то еще?
– Как раньше, – посоветовала Кукла. – Возможно, они больше не хозяева мира, но они по-прежнему наши работодатели.
– Это ваш Алексей Борисович – работодатель, – возразил шофер, – а наш пузырь – просто рабовладелец какой-то! Уйду я от него! Вот вернется из психушки, так ему и скажу – или прибавка к жалованью, или ухожу! Меня давно уже один строительный инспектор к себе приглашает. Как ни встретимся, он все спрашивает: когда, мол, выйдешь на работу?
– Что же ты до сих пор не ушел? – Кукла усмехнулась.
– Не знаю, – водитель пожал плечами и вздохнул. – Теперь точно уйду. Нынешний-то шеф скорее удавится, чем хотя бы единицу к жалованью прибавит.
Он хотел сказать что-то еще, но его сбило с мысли внезапное появление фантома Джемисона. Сутки,