сквозь Туркина и нашептывать свои «заклинания». Алексей с огромным трудом протянул непослушную руку к животу экзекутора и резко ткнул Мартова указательным пальцем в район солнечного сплетения. «Спрут» коротко выдохнул и начал стремительно синеть. Его глаза полезли из орбит, а из открывшегося рта вывалился язык. Словно действительно вырвавшись из объятий большого осьминога или кальмара, Алексей отпрянул от медленно заваливающегося на бок инспектора и, тяжело дыша, уселся, опираясь руками о пол. Тайно наблюдавшие за допросом охранники тут же ворвались в кабинет и прицелились в Туркина из станнеров.
– Расслабьтесь, – посоветовал Воин. – Просто он меня достал.
– Загнется же! – с тревогой глядя на инспектора, пробормотал один из стражей.
– Мне-то что? – заметил Алексей. – Статьей больше, статьей меньше, один финал – полный «ластик»...
– Имей совесть, – потребовал надзиратель. – Он, конечно, еще тот фрукт, но ведь не враг. Война же идет, нам такие «спруты» еще наверняка пригодятся.
– Что ты меня уговариваешь, как девицу? – утирая пот со лба, сказал Туркин. – Я Воин, а не доктор. Если жалко стало, тащи его в лазарет. А меня или отпускай на волю, или веди в подвал. После такой беседы мне положено как минимум два часа крепкого сна.
– Я не знаю, куда тебя, – растерянно произнес страж. – Это должен был решить инспектор.
– Вот у вас служба поставлена! – Алексей покачал головой. – А если я прямо сейчас сбегу?
– Да ну тебя! – надзиратель испуганно шагнул назад и щелкнул предохранителем оружия. – Ты что, и вправду преступник, чтобы сбегать?
– Такой же, как ты или этот синюшный «спрут», – заверил Туркин.
– В подвал его! – постепенно приходя в себя, прохрипел Мартов. – Мы еще не закончили...
– Ну, наконец-то, – с заметным облегчением произнес охранник. – Идем?
– А куда деваться? – Алексей усмехнулся. – Идем.
Убранство камеры было простым и вполне располагало к отдыху и неторопливым размышлениям. Туркин рухнул на жесткую койку и уставился в серый потолок. Спать Воину не хотелось. После сражения с инспектором в голове царила космическая пустота. На фоне разверзшейся в сознании бездны проплывали обрывки мыслеформ и забавных детских картинок. Алексей не помнил своих родителей, но сейчас ему казалось, что он видит их расплывчатые образы. Еще он наблюдал, как за проплывающим в пустоте окном восходит Луна. Ее диск был таким же неровным и колеблющимся, как и прочие видения, но Алексей твердо знал, что это именно Луна, самый крупный супермаркет Солнечной системы, верный и преданный спутник Земли...
«Неужели «спрут» прав, и я просто не помню какой-то важной части своего прошлого? – пытался размышлять Воин. – Я титан, это сомнению не подлежит, иначе мне было бы не под силу выдержать три тысячи сто один экзамен Академии, но почему я помню, как восходит Луна? Сколько раз я бывал на Земле? Сотню, тысячу? Но я точно помню, что мне никогда не приходило в голову понаблюдать за этим процессом. Откуда в таком случае появилось воспоминание? А что за слово пришло мне на ум, когда инспектор взломал часть каких-то секретных воспоминаний? Олимп? Что это может означать? Место, где я родился и жил до Академии? Метафора? Случайное сочетание звуков?»
– Вот и мне интересно, – пришла извне мысль знакомой эмоциональной окраски. – Что же ты, голубь мой, валяешься на койке, когда родина в опасности? Окончательно от рук отбился?
– Арестован я, Аврелий Маркович, – охотно ответил в мыслеэфир Туркин. – За подрывную деятельность и шпионаж в пользу злых врагов этой самой родины.
– Совсем наш Диктатор страх потерял, – проворчал Громов. – Чем хоть аргументирует?
– Бумаги какие-то в моем доме обнаружились, – пояснил Алексей. – Ведомости на оплату агентурных услуг, планы диверсий... что еще – точно не скажу, я их только издали видел.
– Нет, ты мне лучше скажи, «спрут» тебя до самой жопы исследовал?
– Примерно так, – согласился Туркин.
– Ну, и что этим контрразведчикам еще потребовалось? Почему не отпускают?
– Не понравилось что-то кальмару-переростку, – сообщил Воин. – Какие-то детские воспоминания...
– Совсем уже чокнулись эти дзержинские правнуки! – возмутился дед Аврелий. – Плюнь ты им в рожи да ступай на боевой пост. Тут Василий так развеселился, что чуть было не угробил твоего «Терминатора».
– «Разрушителя», – вежливо исправил своего председателя Алексей. – Я бы рад, Аврелий Маркович, уйти, но по Уставу не положено. Я же Воин дисциплинированный, не Семенов какой-нибудь.
– А что Семенов? – вмешался в их беседу упомянутый Туркиным титан. – Я, к твоему сведению, совершил натуральный подвиг! В одиночку отбил атаку целой флотилии агрессоров! Вот теперь пытаюсь вытребовать у Совета медаль, а они пинают меня, как мячик. Не до наград пока, говорят...
– Аврелий Маркович, дайте вы ему какую-нибудь медаль, – посоветовал Алексей, – душу же вынет.
– Сейчас! – саркастично заявил Громов. – Побежал на монетный двор заказывать медали специально для Семенова. Ему выговор с занесением в рыло полагается, а не награда! Он же свой подвиг совершил верхом на «Земле»! Как дал залп из курсовой батареи, от вражеского флагмана только броуновское движение отдельно взятых молекул осталось. Заодно, поганец, чуть не погасил нам «солнце»! Герой недозачатый! На таком-то дредноуте можно с целой армадой воевать, а не то что с флотилией из десятка крейсеров и одного линкора устаревшей модели.
– «Т-702»? – неожиданно спросил Туркин.
– Он самый, – подтвердил дед Аврелий.
– Занятно, меня «спрут» спрашивал насчет пропавших чертежей именно этой машины. – Алексей задумался. – И ловушка, с помощью которой нас заставили отправить в поход армаду, была установлена на машине из этой серии. Вы никакой связи не видите?
