— Примерно так, Учитель. Одно неосторожное движение, и можно выйти за них. А это опасно.
— И позвольте узнать, товарищ капитан, что конкретно вы имеете в виду?
— Да это не столько я имею в виду, сколько мой непосредственный начальник, — Рабинович вновь усмехнулся. — Он не говорит вам прямо, но, поверьте, ваша мышиная возня его порядком раздражает. Зачем вы ходили к Сан Санычу?
— Спирту выпить, — Учитель остановился и в упор взглянул на капитана. — Чего вы хотите? Чтобы я забыл обо всем, что случилось в декабре?
— Да, Учитель. И этого хочу не только я. Товарищ Дед считает, что так будет лучше для всех. Дело Грина официально закрыто.
— А дело Воронцова?
— Тоже. Мы прекрасно понимаем вашу мотивацию, Учитель. Мы тоже считаем, что в действительности для закрытия этой темы нет оснований. Во всем этом хитросплетении обстоятельств придется разбираться еще очень долго. Но позвольте заниматься этим нам, профессионалам. Ваши неуклюжие попытки провести собственное расследование только мешают установлению истины.
— Чем, интересно узнать, я вам помешал?
— Ваше частное расследование подобно камню, брошенному в пруд. От него идут круги, ползут слухи, а это может спугнуть настоящего провокатора.
— То есть даже вы, главный обвинитель Грина на процессе, теперь признаете, что трибунал поспешил вынести приговор Филиппу?
— Я этого не сказал, Учитель. Я просто пытаюсь встать на вашу позицию и рассмотреть ситуацию объективно. Допустим… Понимаете? Только допустим, что Грин невиновен. Значит, настоящий провокатор по-прежнему среди нас. Если вы своими действиями вынудите его затаиться, мы так и останемся послушными игрушками в его ловких руках. Мы будем строить планы, разрабатывать новые операции, а он в это время будет сливать информацию серпиенсам. И когда мы, наконец, решим снова перейти к активным действиям, змеевики будут ждать нас с распростертыми объятиями у всех выходов изо всех бункеров.
— Возможен и другой вариант, — спокойно возразил Учитель. — Чувствуя, что его вот-вот вычислят, провокатор начнет нервничать и совершит ошибку.
— Чувствуя, что его вот-вот вычислят? — Рабинович снисходительно улыбнулся. — Учитель, вы сами- то в это верите? В подчинении у товарища Деда сотни опытных контрразведчиков. Они день и ночь работают, используя самые передовые методики и аппаратуру, они наблюдают и анализируют, сопоставляют факты и улики. Вы действительно думаете, что умнее всех особистов, вместе взятых? Или вы просто надеетесь на удачу?
— Ни на что я не надеюсь, — лейтенант отвел взгляд. — Если я еще не вышел за рамки, оставьте меня в покое.
— Оставьте это дело, и все будет в порядке, — Рабинович пожал плечами. — Если же вы будете упорствовать, тогда товарищ Дед найдет способ отучить вас от дурной привычки совать нос в дела контрразведки, играть в Шерлока Холмса. У него для этого достаточно рычагов.
— Лично товарищ Дед этого мне не говорил. А вам, капитан, я напрямую не подчиняюсь.
— Правильно, не подчиняетесь, а Дед вам ничего и не скажет. Сами знаете, какие существуют нюансы в этом деле. Но мой вам добрый совет, не нарывайтесь, Учитель. Вам же самому будет проще жить. И не только вам. Вы ведь понимаете, если товарищ Дед решит закрутить гайки, пострадает вся группа. Вы, Рыжий, Танк, Борис, Вика… Хотя бы девушку пожалейте. Ей и так непросто пришлось.
— Вашими молитвами, — Учитель хмуро взглянул на особиста. — Хорошо, капитан, я все понял. Я подумаю над вашим предложением.
— Подумайте, — Рабинович протянул лейтенанту руку. Учитель его жест проигнорировал, но капитан не смутился и похлопал Учителя по плечу. — Вы же понимаете, никакая система никогда не признает своих ошибок. Исправить их она может, но признать — никогда. Иначе система просто обрушится. Наберитесь терпения, отойдите в сторонку, и вы обязательно дождетесь торжества справедливости. А будете мешать, система раздавит и вас. А вам это надо?
Учитель не ответил. Он четко развернулся кругом и пошагал в направлении арсенала. Теперь лейтенант практически не сомневался, что идет по верному следу. Что бы сейчас ни говорил капитан Рабинович, ближе к истине оказался все-таки он. Самодеятельное расследование охотников все-таки заставило провокатора нервничать. Иначе он не подослал бы этого хлыща сделать Учителю «последнее китайское предупреждение».
Все, что оставалось лейтенанту, дожать ситуацию. Но для этого ему требовался еще хотя бы один весомый аргумент. Еще одна улика, а лучше всего лишь одно убедительное доказательство, и можно идти на доклад к Алексееву. А точнее — вести к Алексееву пойманного провокатора.
Одна беда, чтобы найти это доказательство, у лейтенанта оставалось крайне мало времени. Судя по обстановке на базе, день «Д» назревал едва ли не с часу на час. Так что получалось, без новой улики буквально завтра могло рухнуть не только расследование, но и вообще все, что составляло для бывшей группы Воронцова смысл существования. Ведь какой может быть смысл, если нет самого существования?
6. Таиланд, 29–30 марта 2015 г.
Номера на пятьдесят восьмом этаже гостиницы «Байок Скай» устроили и Грина, и Теану. Да лично Филиппа устроило бы что угодно, лишь бы там имелся душ и бутылка колы в холодильнике. До десяти вечера оставалось не так уж много времени, и скоротать его Грин собирался очень просто. Вздремнуть, поплескаться под душем, а потом повисеть на мысленной связи с Теаной. Теоретически могли бы пообщаться и вживую, но Грин решил не рисковать. Слишком уж щекотливый вопрос он собирался обсудить с виверрой. Вопрос принципиально важный не только для текущего дела, но и для общего осмысления ситуации. Вопрос, ответ на который в перспективе либо гарантировал успех, либо, наоборот, сулил полный провал всему, что задумал Грин и его товарищи.
Теана, видимо, понимала, что разговор с Грином неизбежен, причем именно на эту тему, и состоится он непременно до ужина, поэтому опередила Филиппа. Правда, она все-таки предпочла живое общение. Пришла к Грину в номер, уселась в кресло и терпеливо дождалась, когда Филипп закончит плескаться под холодным душем.
В принципе Грина устраивал и такой вариант, особенно после того, как выяснилось, что абсолютно надежных сетей не существует.
— Я экранировала помещение, — сказала Теана, когда Фил вышел из ванной.
— Опережаете меня на шаг, — Грин взял бутылку колы и уселся напротив. — Чем еще удивите?
— Вы хотели задать мне один важный вопрос…
— Не потому, что по-прежнему не доверяю вам…
— А потому, что это пригодится вам в поисках ключа к решению главной проблемы, — закончила Теана.
— Приятно общаться, когда настроен с человеком на одну волну. Когда ты с полуслова понимаешь его, а он тебя, разговор стелется, как шелк…
— Но я не человек, и то, что мы на одной волне, да еще по одну сторону баррикад, не укладывается в рамки ваших традиций. Вы не понимаете, почему я вдруг решила предать свой вид и помочь людям.
— Скажете, что дело в этом вот взаимопонимании? Со своими сородичами вы не могли найти общий язык, всегда были белой вороной? Да, вы правы, в рамки наших традиций это не укладывается. Всегда должен существовать серьезный мотив. Обида на оттолкнувшее вас общество это слабый мотив. Сомнительный.
— Разве мало людей служат чужакам? Их мотивы зачастую еще слабее. Возьмите любого белоповязочника. Многие из них были вполне довольны прежним обществом, но предпочли его предать из корысти или стремясь приспособиться.
— Вот как раз это мне понятно. Наши предатели нашли себе новое место под солнцем. Нормальное
