— Вчера вы и не слышали так хорошо, как сегодня, и двигались всего-то на двадцать процентов быстрее стандарта, зато сегодня… Людвиг рассказал, как вы его… кхе-кхе… сцапали. Я просмотрел запись. Это было забавно. Бросок паука из засады. Только не делайте так больше, хорошо?
— Просто проверил. — Чжен закинул в рот таблетки и проглотил. — Скоро подействуют?
— Минут через десять. Лора успеет оценить вас по достоинству. Встретимся в отделении имплантации, Чжен. — Штейнбок снова ухмыльнулся, похлопал Чжена по плечу и удалился.
«Завидует, наверное, — мелькнула мысль у Линфаня. — В его-то возрасте такими успехами не похвастаешь. А может, все чуть тоньше. Как он меня отбрил, когда я пытался заигрывать с Анжелой! Будто коршун налетел. „Разные измерения, параллели…“ Приревновал, старый пень, точно приревновал! Но теперь остыл и пытается перевести стрелки на Лору. Хитер. Но я поступлю хитрее. Лора, если приглянется, будет сама по себе, как разрядка, а для леди оставим высокие чувства. А старички, уж извините, по борту».
Лора пришла, как и обещал Штейнбок, ровно за минуту до того, как подействовали таблетки. Чжен успел внушить себе, что перед докторами и сестрами стыд неуместен, и поднялся с кушетки по первому же требованию роскошной медсестры. Секунд десять Лора молча изучала Чжена, а он, мучаясь от смущения, но заставляя себя не отводить взгляд, изучал ее.
Штейнбок был прав. Лора оказалась очень привлекательной по любым стандартам, даже на вкус джентльменов, предпочитающих блондинок. Она была брюнеткой, но ее карие глаза имели очень красивый полувосточный разрез и притягивали взгляд, как два магнита. Впрочем, магия взгляда не мешала оценить и другие достоинства девушки. Например, пухлые губки, слегка вьющиеся локоны, пышную грудь, тонкую талию и стройные ноги. Единственное, чего ей не хватало, — проблесков ума в прекрасных глазах. Чжен называл таких девушек «карамельками»: гладкими, сладкими и… «быстрорастворимыми». Они были отличными подружками на год, но зачастую приедались гораздо раньше. В случае с Лорой год был в принципе реальным сроком. Даже два. А вот три или больше — вряд ли. В контракте речь шла об одном, поэтому Чжен решил, что к рекомендации профессора, пожалуй, прислушается. Вот прямо сейчас. Линфань мимикой дал понять, что пауза затянулась, и первым нарушил молчание.
— Еще минуточку, Лора, — смущенно улыбнулся он. — Неудобно же так идти… с шага сбивает. Минуточку. Уже отпускает.
— Это называется «отпускает»? — Медсестра недоверчиво взглянула на Чжена. — Модификация пошла тебе на пользу, милый. Твои изначальные снимки и биометрия не впечатляли.
— Потому что рядом не было тебя, киса. — Чжен подмигнул.
Медсестра состроила глазки и взяла Чжена под руку. От ее прикосновений, запаха и тепла у Чжена на секунду закружилась голова. Его снова окатило кипятком, но действие таблеток все-таки оказалось сильнее эмоций. Чжен положил руку медсестре на запястье и невольно сжал пальцы. Лора ойкнула, но руку не отдернула.
— Извини. — Чжен шумно выдохнул. — Все, красотка. Можем идти.
— А чем ты еще можешь удивить? — Лора как-то совсем не по-деловому прижалась к Чжену.
— Ты даже не представляешь, киса. Приходи вечером, я устрою для тебя персональное шоу. Но сначала дело. Мне слишком хорошо платят, чтобы относиться к нему с прохладцей.
— Это я знаю, — мурлыкнула Лора. — Только, боюсь, вечером не получится.
— Ты занята?
— Нет, милый, занят будешь ты. — Лора кивком указала на выход из блока. — Третий этап самый долгий.
— Тогда приходи завтра.
— Я уже пришла, милый. Теперь я буду твоей персональной сиделкой. Днем и ночью.
— Это здорово. — В голосе Чжена не слышалось особой радости.
Лора была, конечно, хороша и чертовски сексапильна, но Чжен понимал, что ласкового обращения, созерцания прелестей и даже секса с роскошной сиделкой ему будет мало. Без Анжелы ему будет скучно — к гадалке не ходи.
«А судя по тому, что раньше Лору я не встречал, имплантационный блок — это закрытый сектор лаборатории. Если из него непросто выйти, то и войти туда можно лишь при большом желании, даже такой явной протеже Штейнбока, как фрау Роузвел. А где гарантия, что у Анжелы возникнет желание навестить вонючего модификанта? Она ведь и в самые, казалось бы, теплые моменты терпела мое общество больше по служебной необходимости, чем из личной симпатии. Короче, права народная мудрость: нельзя получить все сразу, не отдав за это сразу все. Получил, заплати. В кредит — только неприятности. Жаль. Хотя и Лора ничего. Во всем надо находить плюсы…»
…Вновь уплывая в беспамятство, Линфань старался не думать ни о чем и ни о ком, но едва он начал терять контроль, ему явилась Анжела. Она старательно делала вид, что ей плевать на новую подружку Чжена и вообще она здесь исключительно по делу, но получалось у нее из рук вон плохо. Она вообще была плохой лгуньей (сцена у чайной беседки не в счет). Вот и сейчас Чжен легко читал у нее на лице все скрытые мысли и переживания, но реагировать не спешил. Да и как он мог отреагировать? Поклясться Анжеле в вечной любви и пообещать хранить ей верность? Бессмысленно, да и с чего вдруг? Какие авансы она вручила Чжену? Чмокнула в щеку? Намекнула, что он ей небезразличен? Пять баллов… по стобалльной системе. На такие шансы не ловятся даже законченные оптимисты. Нет, Анжела действительно из другого измерения. Даже став миллионером (во что пока верится с трудом), Чжен не станет ближе к ней ни на шаг. Штейнбок прав, как ни противно это осознавать. Измерения параллельны и если пересекутся, то там, где уже не будет ни Анжелы, ни Чжена.
В общем, Чжен так и уплыл в туман общего наркоза, не сказав Анжеле ни слова.
«Зато не придется нарушать обещания. Ведь как можно устоять перед Лорой? Легче удержать на плечах слона! Лора — это знамя инстинкта. Уж если показалось на горизонте — готовься к оккупации. Клин, конечно, можно вышибить клином, только кто сюда впустит Анжелу? Штейнбок — ни за что, он себе не враг, кто-то другой — вовсе нереально. Остается надеяться, что рано или поздно меня вернут в любимую комнатенку со сломанной дверью и невидимыми часами… вот тогда и встретимся… может быть…»
По неизвестным науке причинам Чжен на какие-то мгновения вдруг воспарил над наркотическим туманом и заглянул в реальность. Взгляд был не слишком сфокусированным, но все, что нужно, Чжен рассмотрел. Штейнбоку ассистировали четверо врачей (Чжен знал только Людвига и Клауса) и с десяток сестер, но Лоры среди них не было. Линфань успел заметить, как Людвиг подает Штейнбоку металлический цилиндрик вроде пистолетной гильзы и как одна из сестер меняет столики-каталки с наборами инструментов. Чжена заинтересовал цилиндрик, он походил на одну из «гильз» для ампул с токсичными веществами, которые Людвиг нес в изомерный блок. Вполне возможно, что доктор солгал — это неудивительно, здесь в меру сил врали все — и в гильзах находилось что-то другое, нужное для имплантации. С другой стороны, что модификанту лекарство, то обычному человеку смерть. Может быть, для Людвига это действительно очень токсично, а для Чжена… дрянь как дрянь.
Но больше всего Чжена заинтересовал голографический макет, «висящий» над столом на высоте трех метров. Виртуальный фантом был очень похож на спящего человека, более того — на Чжена, только метра под три ростом и полупрозрачного в некоторых (видимо, ключевых для модификации) местах. Скорее всего, эта голограмма была своеобразной подсказкой для команды Штейнбока и в реальном времени отражала ход третьего этапа модификации. Пока что «белых пятен» на теле Чжена было предостаточно. Самое большое и «самое белое» располагалось в голове у фантома.
«Справедливо, — решил Чжен, вновь погружаясь в баюкающий туман наркоза, — мы думаем, что все повидали в этой жизни, что всему научились, все узнали… а на самом деле, даже собственные тела для нас — коллекция белых пятен. Откуда берутся скрытые резервы? Почему они скрыты? Зачем нам функции, инстинкты и чувства, которыми мы не пользуемся? Особенно чувства. Просто море вопросов и ни одного ответа! Мы горшечники средней руки, а туда же — в боги. Чуть научились держать скальпель и ну кромсать, лепить сверхчеловека… модификанта… Штейнбок — зараза! В смысле… лживый… тварь… тва… рец…»
Вместе со способностью соображать ушли и проблемы. Если бы Чжен успел осознать этот факт, он бы наверняка не удержался от саркастичного замечания, что половина человечества живет, абсолютно не зная проблем. Но он не успел ни осмыслить этот занятный факт, ни прокомментировать, ни добавить, что у него-
