шальной ракеты. Глупо».
Окружающий мир резко опрокинулся, потемнел, а затем и вовсе выключился, будто обесточенный комп.
Остатки Пятой бригады – меньше половины от штатного состава – уходили из Бьорна организованно, быстро, но неохотно. Мало того что любое отступление это унижение, бригада еще и осталась без командира. Приказавший отходить начштаба армии Хосокава, объявил, что Преображенский считается погибшим и бригадой временно командует Родионов, как наиболее опытный и старший по званию из комбатов. Третий командир за три часа – это был явный перебор. Но, в общем-то, дело было не в новом командире. Просто отходить было стыдно.
Последними на «Каллисто» прибыли бойцы третьей и первой роты «преображенцев». Капитан Воротов и старший лейтенант Дигемба встретились только в шлюзовом отсеке, хотя прилетели на одном борту. Объяснялось это просто: Воротов летел в трюме, сидя в командирской гравимашине и без устали терзая гиперсвязь, в надежде поймать хоть какой-то сигнал от Преображенского.
– Ноль? – Дигемба взглянул на капитана исподлобья.
– Так точно. – Воротов вздохнул. – Но это лишь усиливает мои сомнения.
– Почему?
– Гиперресивер подключен к его шлему. Будь Паша мертв, медицинская программа компьютера обеспечила бы «серый шум», и баста, но прибор молчит. Вариантов два: либо комп Преображенского «завис», либо накрылся сам передатчик.
– И при чем тут командир? Какая разница, что случилось с его компом? Жизнь Преображенского от этого не зависит.
– Верно, только без подтверждения его личного компа мы не имеем права записывать Пашу в убитые, понимаешь?
– Полковник ясно сказал...
– Хосокава хоть и сухарь, но не робот бездушный! Думаешь, он сам не сомневается? Без подтверждения-то. Он приказал считать Пашу погибшим, только чтоб спасти личный состав. Ребята ни за что не ушли бы, скажи полковник, что Преображенский, возможно, жив.
– Вот именно, Слава, – «возможно». А возможно, нет. Ты видел, что осталось от «Ганимед Трейд»?
– Ты меня не понимаешь, или не хочешь понимать?!
– Все я понимаю.
– Ну и чего тогда каркаешь?!
– Я не каркаю, это просто трезвый взгляд на ситуацию.
– А у меня пьяный, да? Пока не заработает гипер и не передаст на медмонитор «серый шум», командир жив! И нечего тут каркать!
– Да не каркаю я! – не выдержал Дигемба. – Просто не упираюсь рогом, как ты.
– Я баран, по-твоему?!
– Я что, назвал тебя бараном?
Их спор был прерван сигналом воротовского компа. Ярослав изучил появившуюся в нем картинку и расплылся в улыбке.
– Ну, и кто из нас баран?!
– Мы решили, что по умолчанию я ворон, – буркнул Дигемба, рассматривая изображение. – Ни черта не понимаю, но это явно не «шум». Это картинка какого-то завала.
– Ну, да. – Воротов указал на нижнюю часть картинки. – А это показатели автомедика, видишь?
– Вижу, но понимаю еще меньше. Надо доктору показать.
– Я уже перебросил, – заверил капитан. – Алло, док! Что скажете?
– Срочно вытаскивайте, – ответил батальонный врач. – Кровопотеря у него приличная и ногу зажало. Через два часа будет поздно. Три – максимум.
– Задачка. – Воротов почесал в затылке. – Там же марсиане!
– Надо Хосокаве доложить, – подсказал Дигемба.
– Я слышал. – Глухой баритон начальника штаба армии прозвучал из компа Дигембы. – Командующий армией приказал отходить на орбиту Каллисто. Задерживаться у Ганимеда мы не можем.
– Мы и на Лидии не могли задерживаться, и «беркутов» вытаскивать тоже не могли, – едва сдерживая эмоции, сказал Воротов. – Пусть все уходят, а мы задержимся на часок. Ну, как на Лидии! Мы успеем, вот увидите!
– Нет.
– Господин полковник, это же Преображенский!
– Я знаю! – повысил голос Хосокава. – Вопрос не в том, кто стоит на кону против всей бригады. Вопрос в том, что это один человек! Один человек, капитан, против тысячи! У вас уже и так не бригада, а отдельный батальон по численности, вы хотите урезать подразделение до роты?
– Господин полковник! Но...
– Мы уходим все! – оборвал Воротова начальник штаба. – К нам идет Селье. Если все сложится удачно, через сутки вернемся и найдем Преображенского.
