Мы никогда в этой области не работали и никакими специальными знаниями не обладали. Неужели какую-то роль сыграла моя диссертация?
— Ну, решайтесь скорее, господин Гвоздев! — нетерпеливо заерзал куратор. — Если не согласны, то мы вас сейчас отпустим. Только учтите, катер ушел, а до берега километров сто с гаком. Поплывете или как?
— Говорили тебе, дятел, что ты дятел! — мстительно шепнул внутренний голос.
— Что? — нагонял жути Сперанский. — Плывем?
— Я плавать не умею, поэтому — “или как”. Точнее, “или как” плюс доллары в швейцарском банке.
— Вот и молодцы! Только смотрите, чтоб без дураков.
— Пятнадцать тысяч, слышал? — спросил я у мудрого голоса. — И женщины, и продукты! Так кто дятел-то?
— Сами понимаете, сразу доверия вам никто не окажет…
— Птица. И друг твой тоже! — огрызнулся голос. — В гинекологию надо было идти, с вашими умами. Чтоб лицом к предмету!
— …но при успешных результатах, значить, вашего плодотворного сотрудничества начальство сделает выводы. А пока под наблюдением побудете.
— А что за работы здесь ведутся? И какой стране принадлежит корабль?
— Никакой. «Мицар» сам по себе страна, а принадлежит частному лицу. Хозяина, значить, так и зовут — господин Президент, хотя на самом деле он здесь не президент, а царь и бог. Страна у него не велика по размеру, в ООН не входит, но интересы имеет. Улавливаете намек?
Я кивнул, хотя намека не уловил.
— Повсюду, значить, интересы: во всех материках и континентах. И купцы ездят — такое производство налажено!
— Производство чего? Наркотиков?
— Сами вы наркотик ходячий! Думаете, никто не знает, как вы с дружком два дня и две ночи за коньяками бегали? И над животным домашним измывались: ученую степень присваивали и в Академию Наук избирали.
— Микрофон в квартире спрятали? — поразился я. — Значит девицы, которых мы по дороге подобрали, тоже ваши? Ну а если бы мы в тот раз мимо проехали?
- “Проехали — не проехали”, - передразнил Сперанский, — тоже ещё умник выискался.
— Вот, а я тебе про что! — подкеросинил голос.
— Я же толкую, что тут не в бирюльки играют! В серьёзных делах, значить, ошибок не бывает, потому как большие деньги туда вложены. Миллиарды, значить, денег. Намек улавливаете?
— Теперь да, улавливаю. А с Липским уже говорили? И что за работа, скажите поконкретнее. Что от нас требуется? Мы ведь, даже если захотим, можем и не справиться.
— Справитесь! — он вновь обтер платком вспотевший лоб. — Вас же не случайно сюда привезли. Был тут один ученый, доктор Мюссе, царство ему небесное — утонул во время шторма.
— Не прошел собеседование?
— Нет, он по своей воле утонул! Он тут после Президента вторым лицом числился и его личным другом. Много лет знакомы, воевали вместе, ну, и во всех делах были заодно. Большой, значить, человек. Вот он и разводил этих самых вирусов.
— На продажу, что ли?
— Ну, зачем ему эта пакость понадобилась, я не знаю — в дела начальства нос не сую — но, про между прочим, доктор вашими работами значительно интересовался. Книжку приказал выкупить из института, да и вообще — уважал. Заочно, значить.
— А зачем же вы…
- Про диссертацию? Только для виду, чтобы вы дурака не валяли и не отнекивались, случись чего.
А по правде-то, вы личность давно известная. Когда с доктором несчастье случилось, Президент сразу о вас подумал, чтобы, значить, было кому работу продолжить.
— Конечно, я польщен, но…
— Да не нокайте вы! — снова вспыхнул он. — Чем острить, сначала разберитесь, что к чему. Значить, там, в столе, в ящике, лежит маленький компьютер, куда покойник отчёты по опытам записывал. Включайте и занимайтесь: всё равно вам до завтрашнего утра под замком находиться… Пока газеты по факсу не получим.
— А как же мне Липского увидеть? Я без него работать не стану.
— Что вы переживаете? Уже говорил с ним, убедил, хотя, в чем тут убеждать — ежику понятно, что другого выхода нету! Значить, он тоже согласен, но для вас обоих полезнее будет, если денек взаперти посидите. Пока головы не остынут!
Рассудив, что расспрашивать его бессмысленно, я открыл ящик, вытащил ноутбук и поставил перед собой.
Сперанский закивал головой:
— Правильно, Сергей Сергеевич. Изучайте фронт работы и не тушуйтесь. Всё, значить, образуется. Там в холодильнике продукты, деликатесы всякие и даже бутылочка от господина Президента! Хотя алкоголь здесь строго-настрого воспрещен, они велели сделать исключение, чтобы вас, значить, в день приезда не буравили дурные мысли.
— А свинины там, по случаю, нет? И потом, вы обещали мои вещи принести. Хотелось бы переодеться.
— На дезинфекции вещи, — поросячьи глазки на экране как-то нехорошо забегали, — дождитесь уже до завтра.
Что-то тут не так с вещами — блох у нас с маркизом сроду не было. Не говоря уже о Бацилле.
— Утром я наведаюсь, ну и договоримся. Да, а если с багажом что случится, получите, значить, компенсацию в полном размере. Опись у меня имеется.
Он показал какой-то листок с отпечатанным текстом и отключился.
Экран подмигнул как заправский сутенер, и вместо физиономии Федора Федоровича опять появилась волнующаяся попка.
Я встал и прошелся по каюте.
Возле дивана находился не замеченный прежде минибар, забитый морскими деликатесами, свежими фруктами и большим количеством безалкогольных напитков.
Президентский подарок пришелся как нельзя кстати — дурные мысли буравили не переставая. С ним я и сел за компьютер.
Словно посетовав на исходящие от меня испарения, ноутбук жалобно пискнул, замигал индикаторами и, закончив внутренние проверки, вывел на дисплей заставку в виде посаженной на кол ведьмы.
Ведьма, разумеется, была молодой, привлекательной и извивалась на острие весьма эротично. Хозяин, как видно, был нравственным человеком.
Дав бедняжке успокоиться, я вошел в меню и начал просматривать содержимое жесткого диска.
Никаких признаков систематизации ни в рабочих документах, ни в именах файлов и каталогов мне обнаружить не удалось — диск представлял собой подобие домашнего альбома с не разобранными по датам фотографиями, где снимки членов семьи чередуются с карточками давно забытых соседей, неприлично дальних родственников и никому не известных близких друзей.
Я находил здесь и снятые со сканирующего микроскопа объемные изображения вирусов с деталями структуры наружной поверхности, и расчеты молекулярного веса вирионов, и описания различных штаммов, однако целостной картины об исследованиях таинственного доктора так и не составил.
За четыре часа удалось только установить, что его научные интересы были необычайно широкими: объектами изучения являлись безвредные кишечные вирусы Коксаки, смертельно опасный вирус Эбола, штаммы паралитического полиомиелита и его же вакцинный вирус, не обладающий болезнетворностью, а также огромное количество мутантов кори, оспы и энцефалита. Но с какой целью проделывалась работа я так и не уяснил — беспорядочно собранная информация хранила тайны надежнее всякого шифра.
