Вынырнув из небытия, я обнаружил склонившегося надо мной О'Нейла, похожего в своем железобетонном плаще на статую Командора.
Встретив мой взгляд, он кивнул на иллюминатор, в котором виднелся белый борт стоявшего рядом парохода.
Я встал, ускоренно растолкал Липского, и мы поднялись на палубу.
Уже рассвело, но над водой висел густой, вязкий туман, скрывавший от нас контуры огромного корабля, к которому приткнулось суденышко О'Нейла.
— 'Мицар', — задрав голову, Веник прочитал слово на красном спасательном круге. — Кажется, так называлась самая быстрая шхуна Колумба.
— Попал пальцем в небо! Это название звезды. Кажется.
— По-твоему, Колумб не мог назвать самую быструю из своих шхун в честь звезды?
Тут до нас донеслись чьи-то голоса, и с борта, грохоча, посыпалась веревочная лестница с деревянными поперечинами. Следом спустили страховочный пояс.
О'Нейл подвел Липского к болтающимся ступенькам, тщательно застегнул пояс и дал знак подниматься.
Маркиз вцепился в просмоленные веревки и полез, усердно перебирая длинными худыми конечностями. Снизу он походил на гигантского комара корамору, путешествующего по оконному стеклу.
Взбираясь следом, я самокритично думал, что со стороны больше напоминаю паука-птицелова. С учетом пропорций, разумеется.
На палубе «Мицара» меня встречали две стройные молодые женщины в белых кимоно и благообразный, лысоватый старик в спортивном костюме. Веника рядом не оказалось.
Как только я перевалился через борт, одна из них, симпатичная кареглазая блондинка, помогла мне освободиться от пояса, а старик протянул пухлую ладонь:
— Поздравляю с прибытием, господин ученый. Зовут нас Сперанский, Федор Федорович. Назначен вашим, значить, куратором.
— Гвоздев, Сергей Сергеевич, — представился я и огляделся. — А где господин Липский?
— Уже в каюте. Пойдемте, я и ваше пристанище покажу, — он помедлил. — Да, чтобы не забыть, дайте паспорт — нужно внести вас в судовую роль. Очень важный момент, значить.
Я протянул паспорт и обернулся, чтобы взглянуть на блондинку, от случайных прикосновений которой только что слетал на седьмое небо.
Она стояла, облокотившись на поручень, и пристально смотрела на меня. К сожалению, не завлекающим взором — скорее изучала.
“Изящная кошечка… — странно, что Веник отлип”, - я стал искать его прячущимся за каким-нибудь сооружением, но Сперанский потянул за рукав и повел в снежно-белую корабельную надстройку.
Попав внутрь, мы оказались в длинном коридоре, устланном толстыми восточными коврами. С одной его стороны тянулся ряд одинаковых дубовых дверей, а с другой, за полупрозрачной стеной из органического стекла, цвели залитые потоками света экзотические растения.
Когда мы дошли до двери с номером 52 на круглой бронзовой табличке, Федор Федорович остановился.
— Должен предупредить, молодой человек, что тут полным-полно новомодных технических штучек, — он тяжко вздохнул, как бы не очень их одобряя. — Я имею в виду всякие пакости, с которыми вы раньше никогда не сталкивались.
— То есть? — вступление меня жутко заинтриговало.
— А вот! — он указал на табличку. — Двери, значить, открываются не ключами как у людей, а голосом. Здесь на каждой двери стоит маленький микрофон, соединенный с компьютером. Тот, значить, думает. Если есть разрешение начальства, то дверь откроется. А если нет — хоть молотком стучите! Поняли?
Я кивнул.
— Вот и хорошо. Сейчас, значить, я скажу компьютеру, чтобы он дверь открыл, а потом будете сами командовать. Когда ваш голос на микрофон запишут. Как по-английски пятьдесят два?
— Fifty-two.
Куратор достал пухлый блокнот и, ведя по странице пальцем, прочел:
— Computer. Open the door fifty-two.
Его произношение не показалось мне академическим, однако тут же последовал приглушенный металлический щелчок.
— Слышали? — радостно спросил Сперанский. — Замок автоматически открылся! Точно как в сказке про “Сим-Сим”. Помните: “Сим-Сим, открой дверь! Сим-Сим, закрой дверь!” Очень глупая сказка. Помните?
— Помню, Федор Федорович. А «Мицар» идет в Лагос? И хотелось бы узнать цель экспедиции — в Москве нам так ничего и не сказали.
— Ну, еще поговорим, — он явно намеревался смыться, — еще будет время для обстоятельной беседы. А сейчас, значить, у меня срочных дел невпроворот. Вы лучше помойтесь да отоспитесь с дальней дороги.
— Тогда я бы переодеться хотел.
— Вещи принесут, не беспокойтесь. И к завтраку позовут. Там на стенке телевизор — сам включается. Он, значить, у нас вместо телефона. Техническое новшество, значить. Вы меня видите, я вас вижу, и к тому же разговариваем.
— Ну хорошо, — не стал настаивать я и тронул бронзовую ручку. — А как мне Липскому позвонить?
— Не надоел приятель за столько-то времени? Нет, пока ваш голос на микрофон не запишут, никуда вы звонить не сможете. Спите, значить, а я пойду. Дел навалилось, — он поплелся к выходу.
А я открыл дверь и зашел в каюту.
Убранство поразило великолепием.
Стены были украшены гобеленами, а потолок задрапирован вышитым под звездное небо атласом. В центре стоял резной письменный стол, инкрустированный красным деревом, за ним полукруглый кожаный диван, а огромная кровать пряталась в алькове, убранном кружевами.
Большую часть противоположной стены занимал встроенный экран, на котором мелькали кадры порнографического фильма.
— Ещё бы ту блондинку сюда… — тут же шепнул мне нахальный внутренний голос.
— Ага! Варьете не хочешь? — поинтересовался я и, не дождавшись ответа, зашел в ванную.
Здесь роскошь отделки просто превосходила мое совковое воображение!
Глубокая сидячая ванна была отделана золотом и малахитом, а стены представляли собой единое мозаичное панно: сказочный подводный мир с соблазнительными русалками на переднем плане.
В шкафчике над малахитовой умывальной раковиной оказались бритвенный прибор, зубная щетка и такое количество парфюмерии, что при других обстоятельствах можно было бы открывать мелкооптовую торговлю.
А рядом с настенным зеркалом, оправленным в ажурную позолоченную раму, висел махровый купальный халат — предел мечтаний.
Приняв душ, я накинул это сказочное одеяние и, впервые в жизни ощутив себя кандидатом наук, отправился исследовать каюту.
— А в чем, собственно, дело? — выступил внутренний голос, когда я плюхнулся на диван. — Может, тут весь экипаж из стариков и женщин. Не зря же она так смотрела…
В первом ящике письменного стола обнаружился маленький пульт дистанционного управления и Коран в кожаном переплете.
— Может, они уже год в рейсе. Или два! — не унимался голос.
— Так нужно хорошенько закрываться! — посоветовал я и полез во второй ящик. — Разорвут…
Тут по каюте проплыл мелодичный звон, и вместо призывно вздрагивающей попки на экране появилось курносое лицо куратора.
— Сергей Сергеевич, тут вопросики кой-какие по анкете имеются. Не возьметесь ли уточнить?
